Золотой Клон - Конкурсы

И только после этого позволил себе взяться за скобы.
Они уже были выпачканы чем-то, землёй, песком — кажется, кто-то здесь не так давно спускался.
И этот "кто-то" — я.
И...

Я вывалился аккурат за трибуной и застыл.
Сонные пионеры маршировали на завтрак.
Идеальный шанс для того, чтобы влиться в коллектив!
Выждав несколько минут, я пристроился в хвосте колонны.
И, как почувствовав моё присутствие, Славя тут же вышла из строя и, расставив ноги, с расстановкой так оглядела ряды.
Разумеется, великовозрастный балбес, пытающийся спрятаться среди малышни лет десяти, был ей немедленно обнаружен.
Она поманила меня пальцем.
И я пошёл к ней.
Что мне ещё оставалось?

- Привет, ты куда запропал с утра? - приветливо улыбнулась мне девушка. - Порядочные парни не заставляют свою девушку волноваться, знаешь ли!
- Если бы это ещё от меня зависело...

- Что-то случилось? - её улыбка потускнела.
- Да не то чтобы... Понимаешь, я сегодня проснулся в туннелях.

Славя тут же схватила меня под руку и оттащила в сторону, чтобы никто не мог услышать.
- Быть не может! Я же вчера самолично проверила, чтобы замок был закрыт.
- Он был открыт. И я стоял там.

- В центре?
- На самом краю, просто проснулся, а я уже там.

- Ну-ка, пошли.
Она быстрым шагом пересекла площадь и свернула сразу за трибунами — к воздушной решётке.
С момента, когда я отсюда ушёл, здесь ничего не изменилось — неплотно прикрытая ребристая поверхность, замок, который кто-то отомкнул, валяющийся рядом.
Вернее...
- Ого, - она попыталась поднять замок, но тот развалился у неё в руках, оставляя в пальцах только дужку. - Выглядит так, будто замок рассыпался от старости.
Девушка выглядела очень озадаченной.
- Либо кто-то сбрызнул его одним крайне агрессивным веществом, - подсказал я.
В деле было и без того слишком много белых пятен, чтобы подпускать сюда какую-то там мистику.

- И это был...
Я покачал головой.
- Нет, я бы запомнил. А я всё что помню, это то, как прощаюсь перед сном с вожатой, а открываю глаза уже там.
- А как ты выбрался без фонарика?
- Не поверишь, но там, внизу, все ещё можно найти довольно неплохие керосинки — электричество сюда провели далеко не сразу.
- Дела... - вздохнула девушка. - Покарауль тогда здесь, чтобы никто не зашёл, а я пока сбегаю за замком и закрою как следует.
- Но как же...

- Ты кроме своего брюха о чём-нибудь можешь думать?

"Иногда мне хочется утолять голод и другого толка," - подумал я, провожая взглядом обтягивающую рубашку — Виола не соврала, в первый день встречи форма сидела на Славе ощутимо свободнее, и дело было совсем не в экстренно набранных килограммах.
Но в целом — утро же! Как там говорится, завтрак съешь сам? Вот и где мой завтрак?
Нету!

- Ты сегодня рано поднялся, неужели так спешил выполнить задание, которое я тебе дала? - окликнула меня Ольга Дмитриевна.
Не то чтобы...
- Да! А ещё я решил, что буду теперь бегать по утрам вместе со Славей.

- Ну-ну, посмотрим, на сколько тебя хватит.
Она сделала было шаг, но, видимо вспомнив о чём-то, нахмурилась:

- А не скажешь ли мне, где ты был на линейке?
- Он выполнял одно моё поручение, связанное с вашим заданием, - чётко и по существу отрапортовала Славя, вплывая в кадр.

- Ольга Дмитриевна! Не ругайте его, пожалуйста, мы думали, что успеем до линейки!

- Ладно, задание так задание. Что делали-то?

Вожатая фыркнула, глянув ещё раз на моё лицо и, не дожидаясь ответа, ушла по своим делам.
А на часах между тем уже почти завершение завтрака!
- Славя, давай только быстрее, мы опаздываем!
Я придавил решётку плечом, позволяя Славе вдеть в дужки замок и захлопнуть его.
Ура! Миссия выполнена, враг повержен, квест закрыт!
- Теперь-то в столовую? - в нетерпении спросил я.

- Радуйся! Да!

До столовой мы добрались. Ну, как добрались.
Даже на первую ступеньку крыльца встать успели, прежде чем появилось очередное непреодолимое препятствие.
Меня окликнули по имени.

Сзади стоял вчерашний пионер, которого я вёз на собственном горбу — кудрявый молодой человек с лукавыми глазами, выдающими в нём большого любителя каверз.
Сейчас он, однако, совсем не был в настроении шутить — был весь каким-то помятым, встревоженным.
Видимо, и правда что-то серьёзное произошло.
- Что? - спросил я. - С ногой что-то?
Он кинул машинальный взгляд на ногу, где поперёк голеностопа был наклеен пластырь, и отрицательно покачал головой.

Славя обернулась.

- Тебя Виолетта в медпункт зовёт, там случилось кое-что.
- Что? - непреклонно спросил я. - Вообще-то, я питаться шёл.

- Подождёт, - в тон мне ответила Славя. - Попозже поедим, ладно? Раз уж нас доктор зовёт, значит, что-то и правда серьёзное.
- Но я же...
- Да, она просила найти тебя и позвать к ней, - повторил ещё раз Даня, нетерпеливо переступая на месте.
Интересно, и зачем это Я мог потребоваться нашей добрейшей докторше — я, во всех смыслах ординарный молодой человек?
Додумать я не успел — меня уже тащили за руку.
За руки — Славя и Даня явили редкостное единодушие, схватив меня с обеих сторон, и поволокли.

От столовой до медпункта было несколько сотен метров, и мы пролетели их пулей.
Точнее, пролетели-то их Славя с Данечкой, а я сзади пересчитывал своей тушкой неровности ландшафта, чувствуя себя консервной банкой, что крепят по традиции к машине молодожёнов консервативные американские мамаши.

На крыльце, рявкнув что-то, появился Саныч.
Кажется, Виола и правда была на месте.
Дверью он грохнул так, что задребезжали стёкла.

- Что, бежите помогать вашей сестричке... Пионеры? - прищурился он. - А нужна ли ей помощь — вот вопрос?
- Простите? - не понял я сути претензии.
- Забыли.

Он спустился с крыльца и побрёл прочь.
Атмосфера вокруг медпункта царила такая, что впору было оцеплять всё силовиками и зенитки на крыши ставить.
Славя постучала.
- Борь, если ты опять мне будешь...
- Виолетта Церновна, это я, - откликнулся я.
- А. Тогда заходи.
Данечка распахнул дверь передо мной и, втолкнув в помещение, просочился следом.

В медпункте, кроме нашей весёлой компании, оказался ещё и Шурик.
Он сидел на кушетке, прижимая к носу мокрое полотенце.
"Кто это ему приложил, интересно?" - без особого интереса подумал я.

- Возвращайся в кровать, я сама с ними поговорю.

- Виолетта, я могу рассказать всё.
Она отрицательно покачала головой, оставаясь сидеть.
- Уже не можешь. И не спорь, пожалуйста.
Шурик открыл было рот, но Виола подняла перед собой ладонь, жестом приказывая ему умолкнуть:
- В изолятор марш.
С какой-то тоскливой безнадёжностью посмотрев на нас, Шурик поднялся:
- Плохая, плохая. Вы зря.
Из-за прижатого к носу полотенца его голос гнусавил, и я с трудом разбирал, что он там говорит.

Какая-то бессвязная нелепица.
- Даниил, ты тоже выйди, - распорядилась медсестра.

- Да я же как лучше!
- Даниил.
- Иду-иду.
Мальчишка понуро вышел за дверь.

Мы остались втроём.
- Не стану ходить круг да около, - начала Виола. - Скажу сразу — у Александра наблюдаются известные проблемы с психикой. Он может ходить во сне...
Прямо как ты.
Заткнись.
- ...У него возможны провалы в памяти, навязчивые идеи, вспышки агрессии, - продолжала Виола. - Он никогда не сможет жить полноценной жизнью, и он это знает. Поэтому он так увлечён своими механическими игрушками.

Она замолчала, безвольно уронив руки на колени.
- Это всё, конечно, очень печально, - кивнул я. - Но почему вы нам это рассказываете?

- Понимаете, мне удалось сделать для него кое-что, чтобы он хотя бы мог общаться с другими подростками. И у нас была положительная тенденция. Но что-то случилось позавчера, из-за чего у него начался обвальный регресс. Что-то там, у него в клубе.
- Гуделка, - догадался я.

- Гуделка? - переспросила Виола.
- Инфразвуковая.
- Мне нужно знать всё, чтобы хотя бы понять, с чего начать лечение. Я хочу, чтобы ты рассказал подробнее. Присаживайся и рассказывай.
Пожав плечами, я уселся на кушетку и подробно восстановил в памяти события, что приключились со мной позавчера.

- Вот оно как, - задумчиво протянула медсестра после того, как я закончил рассказ.
- Сумеете помочь ему? - спросила Славяна.

Виола вздохнула.
- Смотря что понимать под помощью. Он уже сейчас разговаривает на собственном языке и живёт в совершенно другом ритме. Не уверена, что сумею вернуть его таким, какой он был раньше. Спасибо всё равно. Теперь хотя бы можно прикинуть, что можно сделать. Терпеть ненавижу чувствовать себя беспомощной.
Она встала, давая понять, что разговор окончен.
- Ах да, чуть не забыла. О том, что мы сейчас обсуждали, никому ни слова.

Притихшие, мы вышли прочь из медпункта.

- Какого чёрта тут творится... - прошептала Славя. - Такой же хороший лагерь, люди хорошие, и — вот.
- Я думаю, Шурик поправится, - сказал я — лишь бы что-нибудь сказать.
- Хорошо бы. И хорошо бы, чтобы взрослые забрали свои взрослые проблемы и увезли их отсюда. У меня ещё целое лето детства, которое я хочу догулять.
Детства?
Если это те, о ком я думаю, то, боюсь, они не станут спрашивать, кто чего хочет.
Ты что-то знаешь?
Нет. Но тебе потребуется...
Что? Меч-кладенец? Ковёр-самокат?
Силы, балда! Марш питаться.

Поделившись соображениями внутреннего голоса, я получил согласие, холодную ладошку и верного спутника.
И мы пошли в столовую.
Наконец-то!

В столовой уже было шаром покати — голодные пионеры употребили всё подчистую, не осталось даже хлеба.
- Кошмар, как их всех прокормить умудряются? - рассмеялась Славя, когда не обнаружила в хлеборезке даже корок.
- И что теперь делать?

- Поиграем в закрытый лагерь!
Она загремела связкой ключей.
- И как в него играть?
- Всё просто: мы ходим по столовой и смотрим, чем бы тебя накормить.
На голодный желудок играть не хотелось совершенно.
Но, кажется, это был единственный способ хоть как-то заморить червячка.

Так удалось накопать относительно мягкий батон в закромах родины — и я уже потянулся было оторвать себе кусок, но получил по рукам.
- Не веди себя, как свинтус! - строго сказала мне Славя.
И вместо меня накормила булкой какой-то квадратный белобокий агрегат с надписью АХМ.
- Моя еда! - горестно воскликнул я.
Агрегат сказал "ам" и вместо батона выдал нам ворох булочных ломтиков солдатской толщины.
И, разумеется, большую-пребольшую горбушку — трофей для самого быстроногого, кто успевал прибежать в хлебное и крикнуть "тётя повар, есть горбушка?!"
Даже не знаю, хорошо ли это, что я оказался здесь таким взрослым. Может быть, лет десять-двенадцать и было бы самым подходящим?
С Ульянкой наперегонки бегать, разорять старую финскую мельницу, лазить по чердакам и кидать каучуковые мячики на лагерной олимпиаде — кто дальше бросит.

У взрослых жизнь интересная, спору нет, но такие вот проказы из неё почти исчезают.
Славя уже навертела на кухне цикория, который я по привычке из детства продолжал называть "Советским кофиём", на малой плите уже дребезжала алюминиевой крышкой кастрюлька.
Девушка ухаживала за кавалером.
Как трогательно! Смахиваю непрошенную слезу.
Нет, а что, плохо?
Да всё хорошо! Наешь себе на своих "дошираках" несварение, потом на любую, кто не поленится тебе манной кашки сварить, смотришь как на богиню во плоти.
Правильно говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Но перед этим его лет семь было бы неплохо помариновать на холостяцкой диете.
Я хотел было что-то сказать — несомненно, очень остроумное и оригинальное, но передо мной на столе оказалась тарелка манной каши.
Только не говори, что ты...
Да, я мессия и пророк! А ещё у неё на кухне тарелка с бутербродами, правда, без масла.
Ясно, нюх как у собаки, глаз как у орла.
- Слушай, спасибо огромное! - восхитился я. - Где ты готовить научилась?

- Ты сначала попробуй, может, вовсе есть не захочешь, - рассмеялась явно польщённая девушка.
Сходила на кухню за второй тарелкой — мой внутренний болтун не промахнулся и здесь, бутерброды и правда были без масла.
- Прости, всё ушло на кашу.

Она извиняется так, будто сама это масло сожрала.
Срочно строй из себя обиженку и говори, что ты всё понял, но осадочек остался, и единственный способ обороть его — это поцелуй чистой девы.
Ради разнообразия я поступил, как советовал внутренний голос, и был вознаграждён смехом и поцелуем.
Каша оказалась более чем приличной, и я повторил свой вопрос.

- Да знаешь... - она смущённо вцепилась в косу. - У меня довольно большая семья, а мальчишки... Сам понимаешь, кое в чём вы абсолютно беспомощные.
- Ты про пропитание?
- Да. Вот и приходилось иногда подменять маму — лет с шести стою на табуретке у плиты.
- И тебе так легко позволяли? - удивился я.

- Мать с продлёнки очень поздно возвращалась, уходила очень рано — а кушать всем хотелось. Будет справедливым сказать, что у неё не было выбора. Хотя я и не люблю готовить — для себя. Дома обычно какое-нибудь яблоко или морковка всегда есть, а мне больше и не надо.
Оглядев её... кхм... стати, я решил, что она несколько покривила душой.
Для работы такой мускулатуры нужно много всяких веществ, яблока вряд ли хватит.
- Вкусно? - она кивнула на тарелку.
Ну что тут можно было сказать?
- Очень, - честно сказал я. - Можно я буду твоим братиком?

Мне вдруг пришло в голову, что вопрос я задал всё-таки откровенно дурацкий.
Но она отреагировала верно.
Правда, сказать ничего не успела — нас грубо прервали.

- Пионеры!
С грохотом обрушившись на лавку рядом со мной, Саныч хлопнул мне по плечу так, что я чуть не расстался с содержимым желудка.
Хорошо хоть не жевал ничего в этот момент.
- А я вас везде ищу!
Не было печали...
Кажется, с моими планами на томное утро наедине с одной красоткой можно уверенно попрощаться.
Такое ощущение, что этим планам вообще было суждено когда-либо сбыться.
Почему нет? Мы купались вместе, гуляли, теперь вот она меня в какой раз от голодной смерти спасает.
Потому что время, которое она тратит на тебя, она не тратит на свою самую большую страсть. Намёк понял?
Блин. Копится мусор и неразобранные дела, непомирившиеся дети, несвершённые чудеса, и вообще, трудно быть богом?
Умница. Дай по голове поглажу.
Изыди.