Золотой Клон - Конкурсы

Я спал.
И во сне был счастлив.
И во сне всё было правильно.

Во сне мы стали вместе, будто и не расставались никогда.
- Я видела сон, будто мы попали в лагерь.
Олька, свежая с пробежки, красивая до безобразия.
А я снова гадаю, когда же ей надоест притворяться, что я хоть какой-то интерес представляю для неё.
Ведь не может же быть, правда?
А?

- Будто я водила за собой отряд, а ты каждый год приезжал ко мне. Но почему-то всё время забывал о том, что Мы существуем.
- А ты?

- Раз за разом помогала тебе вспоминать.

- Я где-то тебе даже завидовала: каждый год для тебя всё это было внове, свежие впечатления, первая влюблённость. Если в твоей жизни было что-то радующее, но ушло, то можно унывать и тосковать, конечно. Конечно, некоторые книги полностью расцветают только во время повторного прочтения.
- Но теперь-то я никуда не уезжаю и ничего не забываю, верно?
- Верно.

Олька чмокнула меня в нос и просочилась мимо меня в квартиру.

- Чуть не забыла! Представляешь —

Она хихикнула.
- Я была старше тебя!
- Это в тебе комплексы говорят!

Мелкая уходила к одиннадцати, так что у нас было целых полчаса на бесчинства разной степени распущенности.

- У меня нет комплексов, - произнёс голос над самым ухом. - Во всяком случае, в твоём присутствии.
И я открыл глаза.

Я проснулся там же, где и засыпал, никто никуда не исчез и — что самое замечательное — в прямой тактической доступности располагался организм, который я расценил как несомненно дружеский.
Вчерашний вечер логично закончился там, где должен был закончиться.
И Ольга, моя, ничья другая, и я — только её — мы были прежними, неизменившимися.
Разве что расставили детали головоломки обратно по их местам.
"Ты посмотри, прямо как тогда, когда мы тут проснулись впервые! Помнишь?" - с энтузиазмом воскликнул внутренний голос.

Я с усилием отвернулся и, похватав умывальные принадлежности, освободил домик.

С добрым утром, лагерь!
Теперь, когда я знаю, сколько мы знакомы — я, наверное, могу быть немного фамильярным?
Могу позволить себе не сутулиться, думая о том, что предстоит — а отпустить мысли и вдохнуть ещё немного этого утра, подобного которому никогда-никогда не будет.
Потому что каждое мгновение стоит того, чтобы его жить!
Угу-угу. Эта фраза не может вместить всего, что я хочу сказать.
И тебе не хворать, зануда.
- Ну, что, удачи? Увидимся в морге? - благословился я и вприпрыжку побежал к умывальникам.

Меня всегда интересовало, как так получается, что как я сюда ни приду — а здесь никого?
То есть, пару раз приходилось, конечно, заставать то Ульянку, то Эла, но...
В моих старых лагерях к умывальникам обычно выстраивалась такенная очередь, даром, что их было куда больше чем здесь.
Ладно, оставим грязнулям считать сантиметры грязи на коже, у нас тут кое-что поважнее.
И...

А-а... Что?
Вода была ожидаемо холодная, от неё ожидаемо перехватывало дыхание, но...
Не кричалось.
Привык.
Вот просто взял — и привык.
Нет, я, конечно, подозревал, что человек — скотина та ещё, но так подкузьмить...
Обиделся Иван Царевич на себя, ударился оземь и обратился дровами.
Всё хохмишь.
А что с тобой, болезным, делать ещё? Ты после прошлой ночи выглядишь как кот, обожравшийся сметаны — так и подмывает попросить: "Скушай лимончик".
Просто ты завидуешь, вот и всё.
"А вот это был удар ниже пояса, знаешь ли..." - обиженно проронил зануда и смолк.
Давно пора.

И вот в такой благословенной тишине — во всех смыслах этого слова — я завершил свой утренний туалет.
Конечно, я очень позитивно отношусь к Ольге и тому, что у нас наклёвывается, но сколько волка ни корми...
Когда-то ещё доведётся вот так отдохнуть?
Надо будет уточнить у Ольги насчёт наших дальнейших планов. А то помириться и по... короче, время собирать камни. Скорее всего, неделю на пересменок я перекантуюсь у неё, а дальше — либо обратно домой (чего очень бы не хотелось), либо...
И здесь я запретил себе думать что-то — чтобы не накаркать!
Потому что от самой перспективы — третьей и четвёртой смен здесь же в компании Ольги — захватывало дух!

Возвращаясь домой, я вежливо раскланялся с девочками, о чём-то чирикающими на крыльце, увернулся от несущейся Ульянки, помахал Славе.
И почувствовал себя дома.
Чувство, о существовании которого уже и забыть успел.

Когда я вернулся в домик, Ольги там уже не было.
А я так хотел провести пару часиков до отъезда с ней!
"Ладно, Шерлок," - обратился я к себе, закончив завтрак и выбравшись на улицу. - "Если есть желание устроить генеральную репетицию "последнего дня вместе", то пора бы подумать, где черти эту несносную девчонку носят!"
Как будто непонятно.

Что именно?
Ну же, подключай мозги, ленивство! Напомнить, как мы её искали в прошлый раз?
Лично я просто шлялся куда Рандом на душу положит, безо всякой системы.

"Что ж, соболезную о вашей утрате," - посочувствовал мне внутренний голос. - "А вот у меня в памяти решительно все места, где она только может быть."

...
Разумеется, если она хочет, чтобы её нашли.
А она хочет?

За спорами с раздвоением личности я сам не заметил, как выбрался за ворота и зашагал по дороге куда-то в сторону юго-запада, ориентируясь на стену.
"Ну, как бы тебе сказать..." - задумчиво протянул внутренний голос.
Но я уже сам всё понял.

Сам всё увидел.
Я рассмеялся и, найдя себе место, завалился на траву, закинул руки за голову и уставился в бесконечно голубое небо.
Она сидела на качелях, задумчиво мотылькая ногой в воздухе и смотря куда-то в небо.

Я задрал голову, пытаясь увидеть, что это там такое привлекло её внимание.
Ничего не заметил.
Что ж, коли так, будем действовать по программе-минимум.
Трава здесь была такой густой и такой сочной, что мои шаги почти не слышались в плывущей, не по-утреннему знойной тишине.
Подкравшись к вожатой, я обнял её и нашёл губы на запрокинутом лице.
Привет.
Ты сбежала и ты стерва, но я тебя слишком обожаю.
И четвёртый поцелуй — в нос.
- Ты снова меня нашёл, - шепнула она.
- Разве это не естественно — всегда знать, где те, кого ты любишь?
- Оу. Ты сказал это.
- Не стоило?
Она пожала плечами:
- У меня есть негативный опыт того, как обычно развиваются события после всяких громких слов.
- Какой? Поделишься?
- Ну...

- Скажем так, до того, как было произнесено Слово, всё было хорошо. А после этого... Всё пошло не так хорошо.
Она сорвала травинку и сжала ту зубами.
- Вы, молодёжь, затаскали и затискали это слово, тривиализировали его. Я тётка не очень старая, но иногда понимаю, что в иное "люблю" вы вкладываете значение не больше, чем просто дыхание. Давай лучше останемся на более безопасном "нравится", идёт? Просто однажды ты уже открывался в своих чувствах, знаешь, чем закончилось?
- Чем же?
- Двумя разбитыми сердцами, одной истерикой и чёрт знает чем ещё. А ты всё забыл.
Она покачала головой.
- Даже не знаю, благо это или проклятье. Пойдём на причал?
- Обратно в лагерь?

- Не совсем, - она слезла с качелей и встала передо мной. - Здесь есть сход к воде, и там небольшая пристань. Между прочим, её мне ты когда-то показал.

Она развернулась и заспешила куда-то мимо дерева.
- Не отставай! - послышался её голос уже из-за дерева.
И я отправился навстречу неизвестности.
Ну что ты, прям, как Красная Шапочка: лес я знаю, секс люблю.
Очередная скабрезность. Я тебя не слышу.
Нос я задрал только в переносном смысле, так как мгновение спустя мягкая подушка травы под ногами сменилась суглинком, по которому идти было довольно тяжело.
Ольга уже ушла вперёд, пришлось догонять.
Мимоходом порадовавшись, что дождь был позавчера, и всё худо-бедно успело просохнуть.
Иначе была бы сейчас живая иллюстрация Маяковского: "Хочешь убедиться, что Земля поката?"

Несколько минут спустя тропинка вывела нас к спуску к воде, который упирался в крохотный причал.
- Не отставай! - позвала Ольга.

Пока мы сидели так, бок о бок, наши плечи соприкасались.
Ощущение было лёгкое, почему-то дарило спокойствие.
Хотя я всегда с трудом переносил чужие прикосновения.
Но... Не чужие, верно?

- Знаешь... Кажется, я снова в тебя влюбляюсь.
Ольга щурилась от яркого солнца и была красивая-красивая.
- Если ты не против, конечно.
Вот это да...
Я почувствовал, как мои уши стремительно алеют.
- Я...
- Так что скажешь?
- Что?

- Даже не знаю, что бы я без Слави делала.
Поцеловав меня в лоб, Ольга отстранилась и мягко улыбнулась.
- Вместо того, чтобы детей строить и готовиться к отъезду, сижу здесь, с тобой целуюсь.
- У вас так здорово получается управляться.
- Но "здорово" получается ведь не значит автоматически, что мне это нравится, правда? - она пожала плечами. - У меня есть определённая склонность, но я не хочу заниматься этим всю жизнь. Когда я была как ты по возрасту... По тому возрасту, на который ты выглядишь, я была очень деятельной девочкой. У меня были оттопыренные ушки, за которые я постоянно зачёсывала волосы. И была похожа на мышь! Меня так и звали...

- Это жутко раздражало, поэтому всем, кто меня так называл, я была готова лицо разодрать. Носилась за обидчиками, как сумасшедшая. Вот с тех пор я комета. Только тссс, никому ни слова, пионеры не должны знать.
- Не похожа ты что-то на комету.
Я скептически оглядел её женственную фигуру, наталкивающую на что угодно, только не на мысли о детских шалостях.
- Это потому, что груз ответственности давит, - тихо рассмеялась вожатая, наконец, отпуская меня и возвращаясь к наблюдению за водой. - Не хочешь приехать сюда вожатым в следующем году?

- А вы... ты?
- И я, конечно, тоже! Будем вдвоём, как сейчас.
- Лениться на пристани?
- Вроде того!
- Я не против.

- Здорово, - тихо отозвалась Ольга. - Я всегда так смеялась над рассказами, где учительница влюбляется в своего ученика, молоденького мальчика. Вот и досмеялась.
- А ты сюда давно ездишь?
- В качестве вожатой? Давненько. Но мне нравится. По началу было сложно и непривычно, а потом ничего, освоилась.
- Я тоже всю жизнь по лагерям.
- Ты говорил что-то такое, но...
- Не отвлекайся, - перебил я её. - Что там с ракетой?

- Кометой, - рассмеялась она. - У меня был брат, Дим Димыч, но ты о нём наслышан, раз вчера про свидетельство спрашивал.

- В детстве вместе мы были не хуже, чем сейчас Ульянка с Алисой. Стонали с нас все — мы постоянно придумывали какие-то новые проделки, розыгрыши.
La vida loca. Безо всякого напоминания о незримо тикающем внутри таймере.
На миг я ощутил сильную зависть и к вожатой, и к её брату.
- Однажды мы даже забрались в старый лагерь и полдня блуждали по туннелям.
Она мечтательно вздохнула.
- Да, славные были деньки.
- Слабительное в чай?
- Было.
- Капитошки под простынями?
- Старьё. Мы придумывали шуточки поинтереснее. Например, за столовой была труба рефрижераторной, на которой постоянно была наледь. Откалывали-отскребали и потом бегали по лагерю, играли в снежки — хватало, сам понимаешь, ненадолго, по тридцатиградусной-то жаре. Но сам факт...

- Подъёмный трос на флагштоке сажей мазали, в музыкальном клубе доску воском натирали, даже вместо горна ставили какие-то песни.
- Как вас не выгнали только...
- Не знаю, если честно. Вероятно, ждали, когда мы действительно облажаемся по-крупному.
- И?

- Дело было в мой последний заезд в качестве пионерки. На волне тогдашнего визита одной американской левши и ответного визита одной нашей хорошистки, решили и мы тоже изобразить из себя образцовый лагерь. Начистили всё, накрасили, пригласили в гости каких-то хренов из областного центра.
- Ага, и? - переспросил я, уже примерно догадываясь о том, что сейчас мне расскажут.
Знал я откуда-то эту историю, знал!

- Не "и". Не стал наш лагерь в тот год образцовым. И в следующие пять лет тоже не стал — отказывалась высокая комиссия к нам ездить. Обиделись.
- Так что произошло-то?

- Скамейка... С клеем.
- Да ну?!
То есть я, конечно, догадался, что для обормотов из столицы обязательно кого-нибудь вытолкнут на сцену — продемонстрировать самодеятельность.
- Вас и правда могли выкинуть из лагеря даже без закрытия смены... - пробормотал я.
- Верно. Нас и так чуть не вышибли. Но согласись, стоило того! Как тогда Максимыч кричал "Миррроновыыыы!", песня же!

На губах девушки блуждала мечтательная улыбка человека, который ни о чём не жалеет.
- За нас вступился наш физрук. Сказал, мол, раз, накосячили — пускай отрабатывают.

- На следующую смену я заступила помощницей вожатого, а Димка ведущим кружков выжигания, макраме и литературы.
- Это как? - я попытался совместить в голове эти понятия, но что-то не получалось.
- А вот так! - рассмеялась Ольга, увидев мои квадратные глаза. - Пришлось ему, конечно, подтягивать литературу, а плетению вообще с нуля учиться.

- Но ничего... Справился. Мы все справились, как видишь. Отработала летом, в следующем году с первого курса уже прислали официальное приглашение, но на первом курсе сам понимаешь, педагогическую практику никто тебе не даст. Проездила ещё два года помощницей. А потом...

Она замолчала.

- Потом случилась одна история, о которой я не хочу сегодня вспоминать...
- А Дима?

- Что? - она тряхнула головой, словно отгоняя плохие воспоминания.
- С ним что?

- Да ничего. Он же почти на два года младше меня, поработал и уехал в Киров учиться, в Вятку. Ему там дали общежитие, с тех пор общение только письмами. А потом я встретила тебя.
- Дальше?
- Что дальше? Я сняла "двушку" в городе и продолжила ездить сюда, благо, было чего ради.
Она со значением покосилась на меня.
- А ты не хочешь быть моим помощником?
- Да! Я отказываюсь, уговаривайте меня, просите меня, а я всё равно не буду соглашаться.
- Ох, ты такой балбес, кто бы знал... - нежно глядя на меня, улыбнулась она. - И ты так этим на меня в твоём возрасте похож.

Наверное, и не вспомнили бы мы вовсе ни о чём, если бы не позвавший идти на завтрак горн, с трудом доставший до сознания.
К счастью, ему в лад ответил и мой желудок, поэтому мы, рассмеявшись, всё-таки, решили что всему своё время.

К счастью, сегодня, как и всегда, первый отряд заходил в столовую последним.

Это дало нам возможность добраться до места и принять крайне занятой и деловитый вид.