Золотой Клон - Конкурсы

Целоваться она не умела — да и где бы насквозь идеалу выучиться таким премудростям?
Уже слабо контролируя себя, я обхватил стройную спинку ладонями и потянул так, что жалкие остатки пространства канули в Лету.
Оторвался от губ — с неохотой — и поцеловал туда, где заполошно колотилась сизая жилка.
Славя охнула и подалась мне навстречу.
Ещё ближе.
Полностью покорная гладящим её спину ладоням.
Второй поцелуй под ухом, я легонько укусил мочку, и она, наконец, сдалась — вздрогнула враз как-то, задрожала, закусила губу.
- Это нечестно, знаешь? - жарко выдохнула она мне в ухо.
Знаю, конечно.
- Не нравится?
- Я боюсь, - спокойно ответила она. - Что всё будет плохо, а потом ты уйдёшь.
Я застыл.

Девушка легко освободилась от моих рук, сделала шаг назад.
- Я вообще жуткая трусиха, постоянно чего-то опасаюсь.
- И сейчас тоже?

- А сейчас — особенно.
Да-да, целовать — целуй, а трогать не моги!
Она посмотрела на моё разочарованное лицо и не выдержала — захихикала:
- Так, мыть я тебя точно больше не буду, раз ты такой легковозбудимый. Держи.

Вручив мне мыльницу, она развернулась и, окатив меня снопом брызг, побежала к берегу.
- Догоняй! - донёсся её смех.
Я хмыкнул и отправился вслед за ней.
Когда я вышел из воды, она уже стояла на берегу одетая.

- Как у нас вообще эта беседа состоялась, если это я — легковозбудимый? - пробурчал я, вытираясь.

- А вот этого я не знаю, - рассмеялась она в ответ. - Я же правильная и позитивная девочка, всем пример и активистка, мне о таких вещах думать нельзя.
- А если очень хочется, то можно!

- Всё можно, только осторожно. Пошли, нас ждут великие дела!

Столовая гудела как растревоженный улей.
Все пионеры были в предвкушении похода, и я мимолётно порадовался за них.
Всё-таки здорово, когда всё, что ни приготовили взрослые, находит в детях такой живой отклик.
Дело, конечно, не в последнюю очередь в том, что других развлечений нет.
Это вам не "Авроровец" с раздачей беспроводного, высокоскоростного и полностью бесплатного интернета на всей территории лагеря.
Видел я современных "пионеров" — поголовно уткнувшихся в сотовые и планшеты.
Инструмент, призванный объединить человечество, в результате разобщил его ещё сильнее.
Всё-таки, те самые чёртовы тридцать процентов "стреляющих" сетевых отношений — а что делать тем, у кого и в сети всего два-три друга?
Правильно. Держать их всех в сети.
"Я мог бы подружиться с каждым из вас," - безмолвно обратился я к залу.
Я открывал бы глаза, а в скайпе или асе была бы отдельная группа, люди из которой никогда не подают и слова — равно как и из групп "личное" и "ars moriendi".
В первой те, кого я выгнал из жизни, а во второй либо удалились сами, либо однажды решились пощекотать запястье стальным пёрышком.
Купите мне немного вашего внимания, подарок на день рождения или Новый Год — хотя бы полчасика избавления от ужаса одиночества для сидящего в пустоте безглазого, безликого манекена.
Потому что наслаждаться одиночеством можно, холить его и упиваться им тоже можно.
Но выжить против него решительно не получится.
Даже если ты одинок в толпе радующихся жизни детей.
Чего же тебе не хватает, морда?
Присоединяйся к вечеринке, толпа щедра на эмоции.
Я не знаю.
Возможно, дело в том, что для этого нужно раскрыться — а это не мой конёк.
Очень страшно раскрыть глаза носом в монитор, обнаружить каждого человека, живого, объёмного, тёплого — лишь набором пикселей и строчек кода в очередной проходной игрушке.
А мне с моей кармой только такой исход и светит в общем-то.

Я ощутил себя стоящим у холодного пуленепробиваемого стекла, холодящего ладонь.
Оставляющим по ту сторону тепло, лето, счастливые крики.
Становящиеся всё громче и громче.
Мир успешно отторгал меня, а самая моя нужная, способная одним присутствием выбить из головы чушь, где-то ходила.

- Не спи!

Не успел заметить, как день за окнами сменился закатом.
Ещё один бездарно профу... прожитый день, который я перед сном ссыплю в пакет для пыли и, повязав нарядной ленточкой, спрячу куда-нибудь в кладовку с памятью.
На полку, пахнущую хозяйственным мылом, сажей и подземельями.
С биркой: "Оно тебе и правда не приснилось".

Напротив наконец плюхнулась переодевшаяся Славя.
- Скучал?
- Очень! - честно ответил я.

- Ты бы тоже чего-нибудь накинул, - обеспокоенно склонила голову набок Славя.

- Ты только-только из медпункта вышел. Нехорошо, если ты опять туда попадёшь.
- Что, неужели так лень мне завтраки таскать?
Её правое веко опустилось вниз в подмигивании.

- Да нисколько! Мне только в радость.

- Но ты мне нужен здоровый!
Прозвучало несколько двусмысленно.
Поэтому я заинтересовался:
- Зачем?

- А ты не догадываешься?
Девушка прикусила губу и склонила голову набок. В голову пришла старая французская пословица про то, что означает наклон девичьей головки.
- Опять что-то таскать? - нахмурился я. - Площадь подметать или забор красить?
Нет, а что? До костра ещё полчаса, как раз успеваем!
- Предупреждаю — я буду протестовать! Я только что тяжело трудился, много ходил, меня пугали крысами и я чуть не оставил сандалии в той жиже. Лапы прочь от моего досуга!
Славя улыбалась с каждой моей репликой всё шире и шире, пока, запрокинув голову к потолку, не расхохоталась — искренне, громко.

- Ой, ты такой нытик! Кто бы знал! Мог бы и сказать, что тебе так всё трудно, я бы сама справилась.
Девушка веселилась от души.
- Работать не трудно, но иногда и отдыхать надо.

- Хорошо! Сегодняшний вечер полностью посвящаем отдыху, идёт?
Ольга, услышавшая эту реплику, хотела было что-то сказать, но её дёрнула за руку Виола и, склонившись к уху подруги, что-то прошептала.
Нечто волшебное, не иначе!
Вожатая мгновенно отстала от нас.
Хотя, в целом, это уже второй вечер, когда Славя откровенно манкирует своими добровольными обязанностями.
- Пожалуй, прислушаюсь к тебе. Пойду свитер надену.

- Увидимся на площади, - кивнула девушка.

Дорогое небо, прими мой взгляд и сохрани его как отдельную звёздочку — для того, кто однажды посмотрит в тебя, одинокий.
Подмигни ему моим взглядом, ведь взгляд в тебя — это взгляд в прошлое, и какие-нибудь обитатели Гаммы Цефея, мои современники, смотрят в небо и могут видеть меня, принадлежащего их времени — здесь, в мире 89-го года.
Или отрази его где-нибудь на переломе в 10-12 световых лет на случай, если меня однажды бросит обратно — во мне слишком много счастья, и оно подгуливает, кружит голову вроде шампанского.
Дорогое небо, однажды ты увидишь нас — взрослых, держащихся за руку — но уже совершенно в другом месте, в другом городе и, возможно, Вселенной.
Ещё одна запечатанная посылка — адресат: небеса — и я захлопываю за собой дверь в домик.

Телефон вполне логично берём с собой, есть желание поймать несколько интересных кадров.
Я застыл, словно громом поражённый.
Несколько интересных кадров...
Лена!
Пальцы поймали ощутимый тремор.
Я открыл галерею и...
Пусто!
Кадра с Леной, что я сделал в прошлый раз, не было.
Я застыл.
Я ведь помню...
Стоп!
Но ведь перед отъездом в прошлый раз телефон был почти разряжен, а сейчас...
Я посмотрел на индикатор батареи, чтобы воочию убедиться.
Почти половина заряда.
Я явственно ощутил пробежавший по спине табун мурашек.

Чего стоим, кого ждём?
Не до тебя сейчас.
Там на площади все собрались. Ты не идёшь, что ли?
Отстань, дай подумать!
По дороге подумаешь! Шевелись!
Свитер немного "стоял" после стирки, и, немного помяв его, я завязал рукава узлом на плечах.
Джинсы решил не брать — комарья здесь немного, а температуру вплоть до нуля я способен перенести и в шортах — главное, чтобы торсу было тепло.
Плеер брать не стану, слушать музыку у меня не будет времени.
Ещё бы розы, шоколад и резиновые изделия — и будет полный джентльменский набор.
Да ну тебя!
Лишний раз убедившись в том, что больше мне нечего не надо, я выбрался на улицу.

Пионеры уже собрались на площади, выстроившись на линейке, а Ульянка, забравшись на трибуну, кидала оттуда зиги.
Не понял?!
Я пригляделся.
Показалось.
Похоже, у меня вот-вот съедет крыша.
Ту-ту!
На самом деле, пионерский салют — просто немного модифицированный.
Будь я помоложе, обязательно бы...
Да?
Нет, ничего.
Вот-вот. Иной и про тебя подумает — а вдруг и у этого овоща есть душа?
Да ну тебя!
Это сколько угодно. Знаешь, кроме двух попыток влияния на подсознание, в тебе наметились и кое-какие другие изменения.
Какие?
Думаю, уместным будет сказать, что твоя блондинка вполне успешно влияет и воспитывает тебя.
И в чём это заключается?
Ну, например, свитер ты с какой целью нацепил? Неужели и правда поверил в то, что ночью озябнешь?

Я немного покатал эту мысль.
Да нет. Просто Славя велела одеться.
И ты...
Оделся, что?
Мелко плаваешь, копай глубже.
Намекаешь на то, что я послушался её приказа?
Ни на что не намекаю, ты сам до всего догадался.
Или взял его с собой потому, что она может простыть?
Подсознание кинуло в меня улыбкой чеширского кота.
А теперь вспомни Мику. Тот раз, с концертом.
Прости, что?!
Я бы мог решить, что ты меня не слышишь, но, поскольку я в твое голове, спишем это на недалёкость ума.
Ты там полегче, профессор!
Так вот, возвращаясь к Мику. Ты помнишь, как она тебя учила на гитаре играть?
Ну...
Не "нукай"! Мику - гитара. Славя - ну, тут ты сам видишь: там убери, тут подмети. Оля...
Оля?
Не помнишь?.. Ладно, значит, вспомнишь.
Подсознание замолчало.
Эй! Что там Оля?
Тишина.

Славя протолкалась ко мне через ряды и встала рядом, не обращая внимания на косые взгляды присутствующих пионеров.
- Тебя больше не смущает чужое внимание? - рассеянно спросил я, пытаясь переварить полученную только что информацию.
- А, - легкомысленно отмахнулась она.

- Оно меня никогда и не смущало. Но то, что кто-то будет лезть в то, что их не касается, конечно, немного смущало.
Между тем вожатая выгнала Ульяну с трибуны и взгромоздилась туда сама.
- Как-то казалось это неправильным, если наша пара станет объектом обсуждения.
- В обществе это неизбежно, - заметил я. - Человек — животное социальное.

- Вот! Я долго думала об этом, пока не поняла, что люди же как-то женятся, потом детей заводят, делают детям документы, вводят нового человека в общество.
- Намекаешь на то, что надо с этим смириться?

- Скорее на то, что это нормально, если кто-то вдруг говорит о тебе... О вас. Публичность неизбежна.
Логика её была несколько выше моей головы, но я решил не спорить.
- Значит, ты теперь будешь ходить со мной рука об руку и задирать нос?

- Ну, нос задирать, пожалуй, не стану. Но буду помнить о том, что это нормально...
Малышеву — в студию!
- ...и любая тема обсуждения рано или поздно прискучивает человеку.
С этим бы я поспорил.
Я вспомнил анонимные доски объявлений, на которых, бывало, сиживал в бытность свою ПК-аскетом.
Там люди умудрялись несколько лет обсуждать одну-единственную игру.

- Лагерь, на "первый-второй" рассчитайсь! - долетела команда вожатой.
- Первый! Второй! - улетело вдоль рядов.
Когда тебе четырнадцать-пятнадцать лет, строевая подготовка выглядит как увлекательная игра.
А потом в армии ты уже автоматом выполняешь все команды.
Славя стояла рядом, так что она была первой, я вторым.
- Второй! - донеслось с той стороны плаца. - Расчёт окончен!
- Первые номера шаг вперёд.

Стройные ряды сломались и разделились пополам.
Кто бы ни придумал все эти строевые штучки, он явно был гением организаторской деятельности.
Если бы мы сейчас, как стадо баранов стали разбиваться по парам по принципу "хотеть — не хотеть", проваландались бы до утра.
А так...
Славя вцепилась в меня с видом "не отдам", и Ольга Дмитриевна, посмотрев на нас, тихонько хмыкнула.

- Направо! Отряды, кроме первого, на костровую поляну шагом... арш! - она сошла с трибуны и подошла к нам.

- Вижу, ты уже определилась с парой.
Славя кивнула.
- А как же соседка твоя?
Славя пожала плечами.
- Ясненько, - Ольга окинула нас долгим взглядом. - Шурик, пойдёшь за мной, Электроник, Женя на тебе.
Я не сумел разобрать то, что проворчала Жужа, но, похоже, там энтузиазм и рядом не ночевал.
- Алиса, с Ульяной?
Дождавшись кивка, вожатая продолжила:
- А Лена с Мику.Хорошо, что вас не двадцать пять, как в первой смене.
Представив себе двадцать пять самовольных пионеров, каждый из которых обладал собственным мнением на все вопросы мира, я вздрогнул и ещё раз зарёкся от педагогической деятельности.

Ещё раз пересчитав нас по головам, вожатая повернулась и направилась к воротам, чётко печатая шаг — не хватало только горниста и барабанщика для полноты эффекта.
Вот он, человек, всю жизнь проживший в условиях советского общества.
Славя взяла меня за руку и повела за собой сразу за Электроником.
- Ты ещё рукой размахивать начни, - проворчал я, больше в шутку.

- Да? А это не слишком по-детски?
Я закатил глаза.
- Вообще-то, это была шутка.
Мне казалось, она понимает шутки. Или есть топики, по которым у неё отказывает чувство юмора?
Не слушая меня, Славя и в самом деле, начала размахивать сцепленными руками.
- Ты себя не слишком легкомысленно ведёшь?

- А что такое-то? Знаешь, я так сейчас делаю — и у меня настроение повышается. У тебя нет?
Я промолчал.

Просто понимаешь, что иногда мудрее всего просто принять собственное невежество или чёрствость.
Если тебе нравится, я потерплю сколько надо.
Я не мог сказать точно, каким, с моей точки зрения, было бы правильное поведение парочки.
Они должны ходить рядом со страдальческими лицами и унывать в лад.
А иногда позволять себе романтичные благоглупости вроде прослушивания музыки по наушнику на брата или переноса девушки через ручей на руках.
Последнее — не с твоей конституцией, конечно.
"Хочешь сказать, я её поднять не сумею?!" - возмутился я и, притормозив, подхватил Славю на руки.

Она взвизгнула, тем не менее, обнимая меня за шею.
Строй сломался, пионеры остановились.
Мы только-только вышли за ворота.
- Всё в порядке! - пропыхтел я.
Вес, конечно, чувствовался, но потаскать девушку на руках я вполне был в состоянии.
- Она просто увидела мышь.
- Где?! - Лена спряталась за Мику.
- Она... Убежала!
Рыжие пошептались и тихо захихикали, кидая взгляды в нашу сторону.

А я спустил Славю на землю.

Она улыбалась и вся раскраснелась.

- Это было очень неразумно! - выговорила мне она. - А если бы ты меня уронил?
- Ничуть не неразумнее, чем руками тут махать! Ты что, не доверяешь мне?

- Доверяю, - ответила она. - Но я же тяжелая!
- Как видишь — недостаточно тяжёлая.
Я зашагал, догоняя вожатую, всё ещё сжимая ладонь девушки.

В этот раз первым шёл я.
А она, видимо, ради разнообразия, решила уступить мне инициативу.
Пуркуа бы да и не па?
Остальные пионеры, судя по топотку, последовали вслед за нами.

Смысла ходить парами по тропинкам не было никакого — всё-таки не малыши на прогулке.
Так что минуты не прошло, а мы выстроились кто как пожелает.
Надо ли говорить, что мы со Славей так и шли, держась за руки?
В этот раз она уже была морально готова к нескромным взглядам.
Хотя и нервничала, видимо, почти физически ощущая поток внимания.
Я же просто наслаждался походом.

Придержав Славю за локоток, кивнул на провешенные нами флажки.
Она кивнула и, догнав вожатую, о чём-то заговорила с ней.
Ольга, выслушав её доводы, немного подумала...
Кто догадается с трёх раз, кому поручили заняться этим вопросом?
Набитое глухим стоном горло зачесалось изнутри.
Но скрипя душой, скрепя сердце, я кивнул.
Так или иначе, на завтрашнее утро у меня внезапно появилось занятие...
Не было печали.

- Тебе помочь завтра или сам справишься?
Я пожал плечами.
Знать бы ещё, как с этим справляться.
- Давай я для начала сам попробую.
- Хорошо, - кивнула активистка.

- А то завтра последний день перед отъездом, будет много беготни и сутолоки.
Она пошла рядом, воровато оглядевшись по сторонам, взяла меня за руку.
Сзади тут же донеслось хихиканье, и я, не оборачиваясь, продемонстрировал свободной рукой назад оттопыренный средний палец.
Не думаю, что они поняли значение твоего жеста.
Хихиканье переросло в хохот.
Кого когда это волновало. Хотя, похоже, вполне понимают.
Славя, кажется, ничего не заметила.

Ещё несколько минут — и взгляду открылась поляна.
Кажется, я начал понимать логику действий Слави.
Потому что поймал себя на мысли, что вместо поиска места, куда усесться поудобнее, я для начала окинул взглядом свободное пространство — не намусорили ли где, не напачкали?
Логика человека, который не хочет уходить во Вселенную, вместо этого растягивая задний двор до её размеров.
Иначе как ещё почувствовать себя хозяином на бескрайних просторах Универсума, не скатываясь до морально устаревшего игни эт ферро?
Я не хочу сказать, что это плохо или хорошо. Здесь оценки как-то не работают.
Потому что я каждые лет пять-семь менял место обитания, круг общения и окружение.
Новое место, аглаонема без корней.
А для кого-то просто вся Россия или СССР — это дом родной.

Костровая поляна ощущалась частью собственного дома, поэтому бардак на ней мог бы доставить почти физический дискомфорт.
Как и большинство мест, которые мы посетили вместе.
Наверное, ещё и поэтому я не отказался от назначения Ольги Дмитриевны.
Потому что если в твоём доме где-то что-то неладно, ты должен пойти и наладить всё как было.