Золотой Клон - Конкурсы

- Конечно, хочу! Показывай!
Здесь всё было знакомое, здесь я чувствовал направления и расположение предметов, зданий, людей даже закрыв глаза — каким-то внечувственным восприятием.
Как будто я был... дома?
Да, кое-какие изменения были, конечно.
Например, трансформаторную снесли полностью, теперь на её месте стоит навес с бетонным полом, где ждут пионеров столы для пинг-понга.
А по левую руку от здания, примерно на полпути к умывальникам, расположились новые красивые стенды для объявлений.
Так что, возможно, изменения коснулись и того места.
Надо посмотреть.
Я поманил девочку за собой.
Конечно, будет крайне обидно, если там что-то изменилось.
Например, замок поставили другой.
Но, к счастью, нет.
Повоевав с полминутки с замком, я открыл калитку, закрывающую ступени, и приглашающим жестом указал:
- Нам сюда!

Ульяна зашла первой, а я сразу за ней — и захлопнул калитку за собой.

- Класс! А мне сюда запрещали лазать, говорили, сорвусь.
- Но ты всё равно лазала?

- Нет! У нас с Алиской всегда находилось чем заняться!
Я ненадолго задумался о том, случайно ли они с Алисой подружились.
Место настолько в центре лагеря, настолько, кажется, открытое всем ветрам и взглядам, что бесполезно здесь прятаться.
И только потому здесь было наиболее безопасно.
Как-то раз я просидел здесь несколько часов — и никто меня не нашёл.
И здесь ровным счётом ничего не изменилось.
На мгновение я ощутил себя тем самым мальчишкой, который однажды по блату приехал в этот лагерь замкнутым молодым человеком лет четырнадцати.
Тем самым, к которому долго и упорно подбирала ключ та несносная девчонка с копной медных волос и командирским голосом.
Как случилось, что я всё это забыл?
Одновременно с этим я прекрасно понимал, что четыре года назад самым кардинальным изменением у меня дома была смена заказываемой пиццы — с европейской на пепперони.
Уже тогда я катился по наклонной, перестал считать или различать дни.
И закрыв глаза девятнадцатого июля, мог открыть их двадцать шестого.
И не заметить разницы.
- Тебе нравится здесь? - отвлёкся я от нахлынувших мыслей.

- Ещё как! Отсюда же никто нас не заметит!
Матильде не хватает только оптики с красящими маркерами? Готовый киллер растёт.
- А тебя — наоборот, никто... - я заткнулся, так как заметил странное шевеление на земле.
Там в нашу сторону целился видоискателем медведь, хам и, в целом, приятная личность.
- ...бочку! - донесло ветром его голос.
Щёлкнул затвор, печатлея нас, сидящих на ступеньке.
Помахав нам, Саныч ушёл дальше к спортзалу.
- Он нас заметил! - воскликнула Ульяна.
- И сфотографировал, - заметил я. - Смотри, Улька, потом будешь детям показывать и хвастаться, как ты с взрослым мальчиком встречалась, и был у вас красивый роман, как в книжках.

- Балда! - Ульянка стукнула меня кулаком в плечо. - Я с тобой не встречалась, понял!
- Встречалась! А ещё целовалась! И воровала мне апельсины в столовой!

- Балда, самая натуральная! - заключила эта девочка с недетской рассудительностью. - И что в тебе Ольдмитривна нашла, а?

- Ты же балбес и раздолбай, тебя усыновить надо, а не шуры-муры крутить.
Знакомые все речи!
- Это сейчас кто говорит? Ты? Или ты глупости за взрослыми повторяешь?
- А что, неправда, что ли?

Она быстро заскучала и, поднявшись, спросила:
- Ну, дальше, что ли?
И я, подумав, согласился.

Дань памяти и поколениям заезжающих. Я хитро поддел калитку так, чтобы закрылся крючок изнутри, и защёлкнул навесной замок.
Бросил прощальный взгляд на уходящие к крыше ступени.
Кажется, эта лестница больше интересна таким вот "старичкам" вроде меня, а не сорванцам-ульянкам.
Возможно, дело в том, что за нами уже не нужен глаз да глаз, мы и сами способны присмотреть в случае чего за кем-нибудь. А значит, и доверие выше.
И пропадает элемент игры, преодоления запрета.

Пока мы шли к эстраде, лицо Ульяны светилось какой-то мечтательной улыбкой.
Будто она прикидывала, для каких целей можно будет использовать новый плацдарм.
Возможно, как Секретный Штаб?
Или как запасной бункер для того, чтобы скрыться от гнева вожатой?
Так или иначе, она что-нибудь придумает.
Обязательно.

Здесь уже расставили колонки по углам, протянули и подключили провода и даже расставили небольшой столик справа от сцены, за которым будет заседать ведущая.
Мику, разумеется.

- Даже не думай показывать мне подвал под сценой, - предупредила Ульяна. - Я о нём и так знаю.
Смешная девчонка.
- Не буду, - согласился я.

Куда важнее всех каморок под сценой было то, как я смотрел — будто со стороны на улыбающихся в кадр пионеров со странными самодельными шевронами поверх привычной пламенеющей звёздочки на правом плече.
Какой-то неровный объект, очень похожий на схематический рисунок зуба, испещрённый топографическими отметками.
А сверху — перекрещённые рапиры.
"Швамбрания," - всплыло в памяти слово.
Кондуит и Швамбрания. Ещё одна сказочная страна, которую нам всё-таки удалось воплотить, и здесь, и на сцене.
Ольга умудрялась задержаться на том уровне, где Купер, Рид и Дюма способны раскрасить мир самыми яркими красками.
Потому что нельзя же играть в этом вполруки и не вкладывая душу.
Дети не поверят. Они это слишком остро чувствуют — неискренность взрослых.
А всё же началось с отрядного места чуть-чуть южнее административного корпуса, где так и не оттаявший один пионер забился в угол и не хотел ни с кем здороваться или знакомиться.
Тогда-то и была явлена миру наша собственная страна, где как в искажённом зеркале отражалось всё, что происходило в отряде.
Со своей собственной Швейцарией в лице нелюдимого пионера.
Со столицей в районе Цитадели, выросшей на отрядном месте, с собственным населением, фольклором...
К несчастью, нашу волшебную свободную республику постигла ровно та же участь, что и прототип — Алексей Максимович захотел сделать целую третью смену по образу и подобию нашего маленького мирка, а мы с этим не согласились.
Сожгли шевроны, разобрали Цитадель и поклялись друг другу никогда больше не произносить это слово.
Мечтатели.

Телефон тихо пискнул из кармана — на часах натикала половина четвёртого.
Кажется, с ностальгией пора сворачиваться — со стороны клуба со страшной скоростью нёсся монолог одной красивой, но чудовищно болтливой девушки.

Мику прибыла заранее, как и положено ответственно относящемуся к своему делу худруку.
Но если честно, подозреваю, что она не совсем доверяла окружающим пионерам в должной мере и просто хотела обезопасить себя.
На случай, если опять куда-нибудь провод увели или отключили где-нибудь что-нибудь.
Коллективная ответственность, так её разэдак — виноваты все, а концов не сыщешь.
- Ой, а я думала, я буду первой, а оказывается, вы здесь уже сидите вдвоём! Какая неожиданная пара!

- А вы встречаетесь, да? А то Лена сегодня с утра что-то такое про тебя говорила, когда убегала, а я даже внимания не обратила.

- Что?! Я?! С ним?!
Ульяна покраснела.

- Вы очень красивая пара, да! Но кто бы мог подумать, и вы так подходите друг другу!
- Мику... - попробовал я вставить хоть что-то в водопад слов.
- Никогда бы не догадалась и не поверила, если бы не видела собственными глазами!
Так, пора заканчивать этот цирк.
Я коротко хлопнул по скамейке.
- Мику, вернись на грешную землю!

- Что?
Мику вздрогнула, прерывая монолог.
- Мы не встречаемся, - тут же поспешила вклиниться Ульяна.
Прежде чем я сказал бы что-нибудь, что могло бы усугубить ситуацию.
- Серьёзно?
- Да, - подтвердил я. - Мы — боевые товарищи!
Мику переводила взгляд с меня на мелкую и обратно, и в глазах её сквозили сомнения.
- Вы как-то слишком гладко это говорите, неужели много репетировали? - она погрозила нам пальцем.

- Как раз на такой случай, да? Ладно, я никому ничего не скажу.
- Мику! - рявкнул я.

- Убегаю-убегаю-убегаю! - донесло эхом.
Донельзя деятельная девушка уже забыла о нашем существовании и находилась где-то на сцене.
Я успел лишь посочувствовать тому, кто рискнёт связать жизнь с этим метеором.
Кометой...
Ну нет, это мы уже проходили.
А ты в курсе, что Олька от рождения тёмно-рыжая?
Олька-рыжая комета. Спасибо, помню.
Ладно. Как знаешь.
Помолчав немного, внутренний голос спросил:
Не хочешь набрать немного очков в глазах своей пассии?
В смысле?
Может, пойдёшь, поможешь с подготовкой и проверкой? Мику же обязательно потом расскажет, как ты самоотверженно получал удары током!
Я немного покатал эту мысль.
И ещё немного.

А в итоге, не слушая возмущённых воплей Ульянки, припахал и её к общественно-полезной деятельности.

И вот, когда уже ряды заполнились пионерами, рассаживающимися больше по кружкам интересов, с друзьями-товарищами, нежели согласно регламенту или отрядам, Мику посмотрела на часы.
И кивнула сама себе:
- Пора!

Из колонок полилась фонограмма, а она взлетела на сцену, в своём возмутительно-коротком платьице, которое почему-то мне было крайне знакомым.
В любом случае, уже поздно было отыгрывать назад, запрещать что-то или стаскивать её с эстрады.
Сценический образ, прости господи.
- Добрый вечер, Совёнок! - выкрикнула она в микрофон, светясь от восторга.
Она была в своей стихии, в мире, по которому тосковала каждое мгновение, что притворялась обычным человеком.
Весьма безуспешно притворяясь, надо сказать.
Эта девушка создана для того, чтобы быть обожаемой толпой — что подпевает в припевах и кричит, когда микрофон направляют в зал.
Её место здесь.
- Сегодня мы закрываем вторую смену, начиная этим концертом. Но самое интересное ещё впереди!

Народ захлопал, а она, склонив голову, слушала.
- Поэтому не будем прощаться, не будем грустить из-за того, что кто-то завтра уедет. Лучше давайте обнимем близкого и пообещаем ему обязательно увидеться. И песня, которой я хочу открыть концерт, как раз об этом. О расставаниях, без которых невозможны новые счастливые встречи.
Конечно же, я знал эту песню.

А где-то за морем, где бушуют бураны,
Жила там девчонка с именем странным,
И часто бывала она на просторе,
В мечтах уплывала за синее море.

А где-то за морем, за синей чертою
Жил парень отважный с открытой душою.
Мечтал он о море, о странствиях дальних,
Мечтал о походах за дальние страны.

Здесь и сейчас я должен был искать компании Ольги, объясняться ей во всём, в чём только можно, да хотя бы просто рядом быть.
Но вместо этого я сижу на первом ряду и глупо улыбаюсь от счастья, которое почему-то поселила в сердце эта песня.
Мне необходим был катарсис, духовное очищение — от сомнений в том числе.
Потому что поступок, на который я пытаюсь сейчас решиться, должен быть совершен только на трезвую голову, только с полной самоотдачей.
Разумеется, я не стану сильнее, умнее или здоровее от того, что сейчас сижу и необъяснимо горжусь тем, какая же талантливая наша Мику.
Зато я пойму, что, наверное, и я чего-то стою, раз каким-то образом занимаю своё место в одном мире с ней.
Этакая накачка перед прыжком с пятнадцати метров в воду, несколько глубоких вдохов, фокусировка на самом главном и, в три прыжка...
"Интересно, она сама понимает эффект, который оказывают её песни?" - отстранённо подумал я, подавая ей руку, когда она закончила пение и, объявив кого-то дальше по программе, сошла со сцены.

- Ну как? Понравилось? - спросила она, благосклонно принимая ладонь. - Ты какой-то молчаливый, что-то случилось?
- Я молчу от того, насколько понравилось.

- Льстец! И вообще, разве ты не должен ухаживать за Ульяночкой?
- Я же тебе уже сказал, что мы не...

- А вы друг на друга так смотрите потому что "не"?
Всё. Похоже, ей и правда удалось — я покраснел.
- Как смотрим?

- Ну прости, прости. Не удержалась. Я не издеваюсь, просто вы так единодушно вздрагиваете, когда я об этом говорю. Прости, пожалуйста!

Она протиснулась мимо меня к пульту — там как раз закончили чтение стихов какие-то малыши, и следующему артисту требовалось музыкальное сопровождение.
Похоже, моё прощение её заботило куда меньше, чем плавный ход концерта.
И вот это было настолько правильно, что я даже не думал обижаться.
Каждому своё — одним сцена, фанера, юпитеры.
Другим — высокодуховные угрызения, боязнь публики и тихий уголок как высшая самоцель.
"Интересно, где Ольга сейчас ходит?" - подумал я.

И, будто отвечая моим вопросам, из ниоткуда проявилась свет Ленивовна.
Самым простым способом — она не дала Мику выбраться на сцену, положив той ладонь на плечо.
Видимо, роль мастера-церемониймейстера Ольге Дмитриевне была достаточно лестна.
Чтобы решиться перехватить и мой взгляд из толпы.
- Иди-ка полдничай пока, я кое-что принесла. А я здесь справлюсь.
- При... - я обнаружил рядом с собой на скамейке какой-то странный свёрток.
Выглядел он подозрительно, но пах так, что я недолго думая развернул его — да, вожатая не поленилась и принесла труженикам эстрады пирожков с ништяками.
- Пашяба.
На долю секунды наши взгляды встретились.
Ольга замерла, будто в ожидании чего-то, но тут же взяла себя в руки, подмигнула мне и быстро-быстро заговорила, представляя пятый отряд, собирающийся что-то этакое экзотическое танцевать.

- Не сожрите всё, я растущий организм! - объявила мелкая из-за моей спины, между делом слямзив парочку пирожков в фонд помощи голодающим рыжим.

- Я чуть не напугалась, когда она вот так, и...
- Кушай давай, - перебил её я. - Концерт ещё два часа идти будет, а ты... сколько ты там себе номеров отписала?

- Э... А... Ну, пять, - неохотно призналась она.
- Пять?! Да уж, от скромности ты точно никогда не помрёшь, - усмехнулся я. - Надо было тебе устраивать сольный концерт имени себя любимой, раз так выступать хочется.

- Я пыталась предложить идею, но Вредина Ленивовна не разрешила.
- Рад, что ты... К-как?!
Я подавился пирожком.

- Я однажды услышала, как ты так про вожатую говоришь. Понравилось! Не пустила на сцену! Сказала, что это всё влияние Запада и гидра метеоризма, - пожаловалась Мику, между делом продолжая выполнять свои функции звукового продюсера.
- Метеоризма, - повторил я.

- Империализма! - вклинилась в нашу светскую беседу незаметно подошедшая Ольга Дмитриевна. - Мику, ты немножко слушай, что сама несёшь.

- Ну и подумаешь, слова перепутала.
Мне пришло в голову, что не в гидрах дело. И не в Западе.
А в сценических костюмах Мику.
Ну, или хотя бы отчасти в них.
- Вот почему ты так далеко от края эстрады танцевала, - догадался я.
Мику сделала вид, что не услышала, и я обратился непосредственно к вожатой:
- Ольга Дмитриевна, а можно...

- Можно. Но после концерта. Ты помогать Мику сам вызвался? Молодец! Работай!

Я и работал.
Номера шли за номерами, порой Мику выбиралась на сцену сама, тогда за пультом хозяйничали мы с Ульяной, порой приходилось вытаскивать какой-то тяжёлый реквизит.
Рутина, рутина, рутина...
После первой песни Мику всё остальное казалось каким-то приглушённым и опереточным.
И я не мог винить детей в том, что они плохо готовились.
Просто это и правда были совершенно разные весовые категории.
В этом-то и был просчёт организаторов: мы все ждали, что сейчас вот-вот, и будет что-нибудь не хуже.
Не хуже почти получилось у какого-то паренька, что продемонстрировал довольно сильный голос для такого тщедушного тельца, но ему остро не хватало актёрского мастерства.
Он так и простоял в самом центре столбом, судорожно вцепившись в микрофон, испуганно глядя поверх голов.

Так что я облегчённо вздохнул, когда очередные танцульки закончились, и Ольга объявила со сцены, что концерт заканчивается.
Пионеры поблагодарили её шквалом аплодисментов и меньше чем за несколько минут освободили скамейки.
Прекрасно понимали, что для организации заключительной дискотеки потребуется перенести аппаратуру, а коль скоро у нас не было ни радиста, ни специальных людей...
Всё правильно.
- Первый отряд! Не расходимся! - попросила вожатая в ещё не отключенный микрофон.
Придётся справляться самим.
Я довольно успешно профилонил подготовку к предыдущим танцам, но в этот раз сбежать, похоже, не получится.
Тем более, что остались только наши.

- Итак, пионеры, для нас ответственное задание! - сообщила вожатая. - Нашему отряду поручили подготовку танцплощадки!
Как будто её могли поручить кому-то другому.
Я кинул взгляд на чёрные кубики колонок — малышня из вторых и далее отрядов такой вес поднять была неспособна чисто физически.
А значит, покой нам только снится.
- Мальчики — на вас колонки. Мику — на тебе программа вечера и подключение, Ульяна, поможешь мне со светомузыкой.
Она ещё раз пересчитала нас по головам.

И ещё раз.
- Так, никто не видел, где Алиса?
Все отрицательно покачали головами.
А меня куда сильнее удивило то, что она не спрашивает о местоположении Лены.
Неужели ей и правда всё равно?
Не хотелось в это верить, но...
Она же и правда не спросила!
- Ладно, присту...
- Ольга Дмитриевна, а что с Леной? - спросил я.
Вожатая вздрогнула, и в её глазах появилось какое-то новое выражение.
Которое я бы затруднился истолковать однозначно.

- В смысле?
- Вы не знаете, где она?
- А тебе-то зачем?
- Вы же не спросили про неё, может, знаете... - забормотал я, чувствуя себя виноватым непонятно в чём.

- Она отдыхает, - отрезала вожатая. - У нас с ней договорённость. Всё, больше вопросов нет? Тогда приступаем. Ульяна, сейчас со мной к кибернетикам, за лестницей и гирляндами, шагом марш.
Не давая мне больше вставить и слова, она утащила девочку за собой.
Та только успела помахать мне рукой на прощание.

И осталось нас у сцены четверо — два мальчика, одна девочка и одно невразумительное бесполое нечто.
Бесполое нечто скрипнуло что-то на прощание о том, что 95%% населения покусали бараны, и отчалило.
Никто не стал его останавливать — во-первых, нечем, а во-вторых, незачем.
Она точно танцевать не станет, несмотря на все грёзы Электроника.
А портить нам настроение своей постной физией, делая всё из-под палки... спасибо, я воздержусь.
- Её-то явно покусала кислая капуста. Электроник, с какой начнём?

Он пожал плечами, ему было всё равно.
- С какой не начни, всё равно четыре раза ходить придётся, - флегматично заключил он.
Логика в этом была, поэтому я решил тащить сразу всё.
- А вот были бы девочки, могли бы разбиться по парам, - пробормотал я, поднимаясь на сцену.