Золотой Клон - Конкурсы

- Видишь! А говорил, ничего не знаешь. Давай ещё!
- Ещё... - я почесал затылок. - Да вроде и всё. Дальше уже идёт чистая наука ради науки: трёхмерная печать, например, трёхмерные системы ввода, считывание сигналов мозга и движений глазного яблока, системы моделирования виртуальных реальностей любой детализации. Самые дорогие компьютерные технологии, промышленная голография.
- Что? Это как?
- Это, например, есть у них такая вещь, как вокалоид...

Я запнулся на полуслове. И в ужасе уставился на Мику.
- Что? - Мику непонимающе уставилась на меня. - Ты почему побледнел? Опять плохо? Может, действительно к врачу тебя отвести?
- И зовут его, этого вокалоида...

Слова с огромным трудом покидали глотку — но я вспомнил! Вспомнил — и, как нарывающий фурункул, пока это всё не стечёт, поток грязи нельзя остановить.
- ...Хацунэ Мику.

- Надо же, тёзка мой!
Она хлопнула в ладоши, но как-то неуверенно.
- Моя.
- Что?
- Она тоже девочка. Этот вокалоид.
Я рассказал ей всё.
О том, что нет её.
Девочки по имени Хацунэ Мику.

О том, что когда-то кто-то записал разные "ня" и сделал из них музыку.
И только дрожащие до помертвения губы и сердце, которое, похоже, готовилось остановиться сразу, как только заткнусь я.
Я продолжал говорить. Думать.
Возможно, это было бы ещё не так и страшно — подумаешь, виртуальная девочка.
Гораздо хуже было то, что всплыло сопряжённое с ней воспоминание.

Я вскочил — перед глазами поплыли зелёные круги от не к месту разыгравшейся дистонии, и остаточная слабость от облучения.
Сейчас это не имело значения. Мне стало жутко.
Потому что очень могло оказаться, что я — это не я. Что я — это кто-то другой. И в другом месте.
На губы сам собой прыгнул полудикий смешок.
"До тебя всё-таки дошло", - вздохнул внутренний голос.

- Солнышко, что с тобой?
- Н-не подходи... - я медленно отступал к двери.
- Солнышко?!
- Не смей...
Я почувствовал влагу на верхней губе и, промокнув ладонью, уставился на растекающуюся чёрно-гранатовую каплю.

- ...Приближаться...
Пятясь, я сделал ещё один шаг к двери.

- Подожди...
Ты истеричка!
Врёшь. Тут не истерика, тут впору искать консоль и отформатировать весь ваш мир вдребезги пополам!

Не помня себя от ужаса, я насилу выбрался из помещения клуба и со всех ног кинулся в душную жару.
Остатки совести подсказывали мне, что я сейчас сделал что-то очень плохое.
Но сейчас меня гнало вперёд чувство, с которым попросту было бесполезно бороться.
А я то всё, дурак, смеялся, когда люди говорили про панику, про панические атаки.
И вот сейчас сам — такой же "из-за угла напуганный".
Разум забился куда-то в самый дальний уголок сознания, осталось только гаснущее "Я" да бьющая в пятки бетонка.

Страшно умирать. Страшно жить, зная, что сейчас ты на самом деле...
Это значит, что я сейчас, скорее всего, всё ещё еду в автобусе номер 410 где-то в своём мире?
Возможно.
Но я не хочу находиться внутри какой-то там реальности. Это что, я в компьютерной игре, да?
Возможно.
А возможно, что это и есть настоящая реальность, а ты до этого видел скучный сон.
Мысли прыгали с пятого на десятое, спорить с самим собой получалось с трудом, но страх гнал меня вперёд.

Ноги вывели меня к единственному месту, где можно было бы обрести относительный душевный покой.
Но у меня остались шрамы от детских прививок. И когда я пробовал запястье на износ лезвием — тоже осталось несколько заживших порезов.
Я поднёс руку к глазам и убедился ещё раз.
Значит, не такой уж и сон?
Возможно.
"Не надоело?! Ты уже в третий раз это слово повторяешь!" - возмутился я, а внутренний голос зазвучал как-то виновато:
Совершенно ясно, что ты не в прошлом.
Совершенно понятно, что здесь собраны люди из разных временных промежутков — например, Славя явно проходит по части либо крайне отдалённого будущего, либо, наоборот, докрещенской Руси — с её-то насквозь утилитарным отношением и неумением смущаться.
Мику — твоя современница, если можно так выразиться.
"Она ненастоящая..." - я зло сплюнул в воду.

А я ещё её целовал!
Дебил!
Я почти физически ощутил прилетевшую затрещину.
Ничему тебя жизнь не учит.
Да в чём дело-то?!
Ты помнишь, каковы её губы на вкус? А запахи? Тактильные ощущения?
И что?
А то, что всё это и есть твоё настоящее. Или ты можешь рассказать, какие запахи и вкусы в компьютерной игре?
Настоящее... Интересно — что такое случилось со мной, что меня забросило сюда.
Возможно, это не тебя забросило, а просто... Ты читал "Хроники Корвина", помнишь принцип сосуществования параллельных пространств?
Может, "Амбера" всё же?
И это тоже. Но не суть. Так помнишь про параллели?
Что-то вроде разницы в одной мелкой детали?

Именно. И сейчас, похоже, этих "мелких деталей" просто очень дофига вокруг. Лично я ставлю на то, что эта реальность синтетическая. Эдакий винегрет.
И как это должно помочь мне... с Мику?
Ну... ты можешь пожелать не просыпаться. Вспомнить, что ждёт тебя по ту сторону, и отказаться от него.
Перестать бороться, понимаешь?
ОТПУСТИТЬ!
Но... ведь я умру.
Во-первых, не факт. А во-вторых, велика потеря.
Но я не хочу жить в какой-то компьютерной игре!
А я у тебя в голове жить не хочу. Дальше-то что? У тебя есть здравые альтернативы?
Напоминаю, что по ту сторону реальности ты можешь быть изломанным обрубком, можешь делать выдох, поймав пулю черепом, или просто медленно замерзать, избитый в каком-нибудь зимнем парке. Мир порой очень суров, знаешь, ли.
Держи это в памяти — кроме того, что ты по отношению к Мику поступаешь очень непорядочно.
Нормы морали нельзя применять по отношению к вокалоиду.
Тебе опять по башке дать надо, чтобы мозги заработали?
Что опять не так?
На что спорим, она сидит в клубе и горько плачет? Потому что её молодой человек её оттолкнул. Это вокалоид?
Ей больно. Ей страшно и очень грустно, ведь ближе тебя у неё никого нет. Это тоже вокалоид?
Её могли запрограммировать на это.

Я продолжал спорить, сам не зная зачем.
А на любовь её тоже запрограммировали? Или на то, как она тебе спинку вчера лечила? На беседы об отце? На реакцию от гуделки, быть может?
Вокалоид — это синтезатор. Электрическая пианина, в которой место ре-бемоль занято различными "ня". Она похожа на пианино? Или на героя какой-то там дурацкой компьютерной программы? На бота?
Не знаю...
Нет, я серьёзно. Давай подумаем, как ты сможешь безошибочно определить — программа это, какая-нибудь компьютерная болванка или ещё какой гомункул — или же всё-таки это живое существо с самосознанием.
Ну... Наверное, нелогичность поведения. Опять же, я живой, я думаю, я чувствую.
Не назову Мику особо логичной. Она тоже живая, и, судя по тому, что влюбилась в тебя как кошка, тоже чувствует. Впрочем, исходя из второго тезиса, думать она, скорее всего, не умеет.
Я попросил бы!
У тебя всё? Или ещё какие-то критерии?
Я не знаю.
Хорошо, тогда поставим вопрос иначе. Ты сам, сам — как считаешь? Она живая? Или она — тот самый чёртов синтезатор?
Я не знаю.
Вот так. А ещё обвиняет меня в том, что я постоянно повторяю одно и то же.

- Но и я правда не знаю!!! - заорал я в раскалённое небо.
Счесть её живой — при риске нарваться на строчки кода, если ошибка. Зато будет чиста совесть — не смалодушничал, не сбежал.
Или счесть роботом и фикцией — и до конца жизни думать, что где-то здорово налажал и, вполне вероятно, полоснул по живому человеку.
Проблемы морали.
А моя мораль была в том ещё, что я, всё-таки, влюбился.
Значит, пора взрослеть и отвечать за свои поступки?
А что, если...
В голову лезли почему-то фантасмагоричные образы с хрупкими красотками в мирах ММО, управляемыми неким собирательным бородатым, прокуренным образом.
А теперь я переметнусь на другую сторону и задам тебе другой вопрос.
А если риск? Если там и правда борода, прокуренный свитер и жевательное внимание пополам с пивом?
Значит, просто иногда надо уметь сойти с ума.
Не слушая больше реплик подсознания, я настропалил лыжи к музыкальному клубу.

Но горн решил, что все извинения должны быть отложены на потом.
Впрочем...

Было ожидаемо заперто.
Что ж, пошли перехватывать её в столовой.
Вздохнув, я поднялся и поплёлся в сторону столовой.

На крыльце стояла явно кого-то ожидающая Лена.
- Лена, привет!

- Привет.
- Скажи, ты соседку свою не видела? А то мы с ней немного... разминулись.
Какой бы продуктивной вчера ни была беседа, постороннему человеку совершенно незачем быть в курсе того, что происходит лишь между мной и Мику.
- А вы... Я думала, вы вместе.
- Я же говорю — мы разминулись, - терпеливо пояснил я.
- Здесь её не было. Абсолютно точно.
- Ясно. Ты кого-то ждёшь?

- Что? Нет, я...
Она покраснела так отчаянно, что я понял — добиваться от неё ответа в таком состоянии не только неразумно, но и попросту жестоко.
- Нет? Тогда я в столовую, а ты, если вдруг Мику встретишь — передай ей, пожалуйста, что я её искал. Договорились?
Лена поспешно кивнула, и я оставил её в покое.

Столовая гудела как растревоженный улей — оголодавшие за неполных три часа полусонные пионеры спешно восстанавливали содержание сахара в крови.
- Ольга Дмитриевна!

- Да?
- Вы не видели нашу радиоведущую?
- Она разве не с тобой?
Понятно. Дохлый номер: предел компетенции вожатой — не знать, где её пионеры.
- Да вот не со мной. Я пойду у других поспрашиваю.

- Ты что-то знаешь? С ней что-то случилось?
- Да нет! Просто где-то час назад я ушёл из музыкального клуба, Мику оставалась там. Сейчас её нет там. И сюда она не пришла.
- Может, сделать объявление по громкой связи?
Точно! "Диджей лагерного радио, срочно подойди к радиорубке", смех и грех.
- Я полагаю, рановато ещё прибегать к столь радикальным методам поиска, но я учту, спасибо.

- Отрядить Славю тебе в помощь в поисках?
- А ей разве недостаточно нагрузки кроме поисков беглых пионерок?
Не то чтобы я имел лично что-то против активистки, но её присутствие всегда меня немножко нервировало — эдакий комплекс вины, когда хрупкая женщина пляшет по квартире с метлой и пылесосом, а ты ограничиваешься поднятием ног, чтобы не мешать ей убирать.
- Ей есть чем заняться, если ты об этом спрашиваешь. Но я ей сообщу на всякий случай, а она пусть думает — сможет или нет.
И зачем только спрашивала, интересно. Всё равно поступила по-своему.
Как это? У нас разве не демократия в стране?
После размолвки с Мику в голосе альтер-эго появились какие-то нотки... странные! Не то излишне жёсткие, не то, наоборот, истерические.

Что делать-то будем?
Давай включим джентльмена? Возьмём полдник на даму и, когда встретим её, изнемогающую от голода, явимся все такие, на белом коне, со вкусной булочкой.
Разумно.
Цапнув на раздаче двойную порцию, я, не задерживаясь более, вышел на улицу.
Время поисков Мику началось!

Выбираем, куда отправиться искать. Как наберётся три голоса за одно из мест, так и продолжим.
Желательно, продолжить сегодня до 09.00 мск.

13

13

Лена сидела на ступеньках, лениво щурясь на солнце.
Переложенный красивой атласной закладкой томик дожидался своего часа рядом с ней.
Она не покраснела и не смутилась при моём появлении, что было довольно удивительно.
Впрочем, ей могло быть попросту лень.
Она была очень ленивой девочкой. Её все так и звали Лееееена.

- Мику?
Лена отрицательно покачала головой.
- Так и не нашёл?
Я только руками развёл.
- А вожатая?
- Я хочу сам. Сам потерял — сам и найду.
- Ну, тогда... - девушка сладко зевнула, прикрываясь ладошкой. - Многих удач тебе в поисках.
И прикрыла глаза, давая понять, что аудиенция окончена.

Кто первый отметится в течение часа, туда и пойдём. Или продолжим уже завтра утром.

Стоянка

Ворота встретили меня тишиной и одиночеством.
Заброшенная будка для охраны, так и не установленный на бетонный столб шлагбаум — вместо него установили целиковые ворота...
Выемки из кирпичной стены в форме пятиконечной звезды, оплетающий кирпич плющ...
А по ту сторону были всё те же привычные фигуры пионеров, не то из бетона, не то ещё из какого-то камня, щедро выбеленного солнцем.
Остановка автобуса номер 410, которого я так ни разу и не увидел.
Знак "Осторожно, дети!" — как будто в этот карман повернёт кто-то, кто не в курсе относительно местного контингента.
Разумеется, Мику здесь не было.
Да и что бы ей делать за территорией лагеря?

Я задумчиво поковырял подошвой сандалии трещину в асфальте, прихотливым изгибом протянувшуюся от ворот до самой вывески с автобусной остановкой.
Идей, куда идти, не было абсолютно.
Тех мест, что я считал епархией японки, она будет избегать в первую очередь — просто потому, что я в курсе относительно них.
И куда тогда идти?

Я стоял точно напротив приоткрытой створки ворот и боковым зрением смотрел за тем, как в струящемся, поднимающемся от асфальта раскалённом воздухе плывёт и искажается контур девичьей фигурки.
За её спиной мир будто обрывался в никуда, переходя в плохо отрисованные задники.
Так и знал — на железе экономят, весь лагерь в памяти не держат.
Всё ещё истеришь по поводу виртуальной реальности?
Имею право!
Да брось. Хорошая виртуальность заставляет тебя самого её строить. Помнишь? "Глубина-глубина, да пошла ты!"?
Так что можешь не стараться, даже если носом уткнёшься во что-нибудь, оно не пойдёт квадратиками-лесенками.
И что это должно значить?
Да ничего.
Образ безмятежного пожатия плечами.
Просто указываю тебе на то, что твой способ градации реальностей не без изъянов.
Ага. Значит, её существование — это не халтурка в угоду завзятому эротоману?
Пффф. Ты только вслух ей такое не скажи, ладно? Боюсь, не оценит.
Ещё несколько секунд — и Славя остановилась передо мной.

- Привет, что ты здесь делаешь?
- Гуляю, - нейтрально ответил я.
Посвящать ещё одного человека в мои проблемы не хотелось.

Славя чуть-чуть нахмурилась, подбирая слова.
- Скажи, а ты во въездной инструкции расписывался?
- Пардон, где?
- Ну, в правилах.
- Не-а. Я вообще ручку в руках не держал с тех пор, как сюда попал.
- Что ж, это многое объясняет.

- Понимаешь, дело в том, что правилами лагеря пионерам запрещено находиться за территорией в отсутствии старшего сопровождающего, - заученно оттарабанила она.
- Ага. А почему?

- Да кто ж его знает, - рассмеялась Славя. - Просто очередное дурацкое правило, которое бесполезно пытаться понять.
- Теперь-то у меня есть старший сопровождающий.

- Хитёр!

- И всё-таки, что ты здесь делаешь?
- Не могу сказать. Давай просто примем за версию, что я здесь гуляю.
- Ах, вот как...
- А ты?
- Что?
- Ты что здесь делаешь?
- Да ничего особенного.

- Ты ещё долго... кхм... гулять собираешься? - поинтересовалась девочка.
- Да нет. Я уже обратно иду.
- Прекрасно.

Славя кивнула мне и заспешила обратно в лагерь.
- К слову...

Тут Славя полностью скрылась за воротами.
- Я видела Мику у её дома пятнадцать минут назад. Поспеши гулять туда, если хочешь застать её.
Ветер донёс её смех.
- Но я же... Был... Там...
Не поймёшь — то ли и правда помочь хочет, то ли так изощрённо издевается.
А, всё равно. Надо искать дальше.
Кажется, в этом лагере каждая собака знает — что произошло между тобой и Мику.

Выбираем дальше...

Эстрада

На сцене что-то старательно выковыривала на струнах Алиса, и я поневоле заслушался.
Смутно знакомая мелодия, которую я некогда слышал.
В этом лагере вообще уйма отсылок и зацепок для памяти — но я, наверное, об этом уже не раз говорил.
Всё на одной живой нити, потяни одно, за ним потянется другое.
Потяни мысль о том, с чем у меня ассоциируется вредная рыжая девчонка с гитарой — и окажется, что где-то в прошлом была уже одна такая, и что-то внутри оборвалось, когда она исчезла.
Потяни мысль о Славе — и поневоле наткнёшься на одну из этих необъяснимо заботливых женщин, что иногда встречаются каждому на пути. И тогда думаешь, что раз повезло на такого хорошего человека — может быть, не такой уж ты и неудачник?
Ульяна — не то мечта, не то ложное воспоминание о проказливой, шкодливой младшей сестре, которая никогда не даст тебе заскучать, доведёт до белого каления, но будет беззаветно любить тебя и почитать до тех пор, покуда собственных детей не заведёт... И то не факт, что остановится после того, как мамой станет.
Лена — это такой стереотип, что даже смешно становится. Стеснительная девушка, о которой надо заботиться, ухаживать и быть чутким, нежным и терпеливым, прежде чем она подпустит к себе достаточно близко. За три сотни лет вкусы рыцарства так и не поменялись.
Хотя современное рыцарство всё больше предпочитает твидовую, реже — джинсовую броню со вставками из житейского цинизма и показной чёрствости.
И Мику.
Здесь доктора затрудняются с диагнозом.
И вот, покуда наши джинсовые Галахады и Ланселоты расходятся по разным углам ристалища, понукая своих стомегабитных скакунов и проверяя прочность булатных аргументов, можно поставить мир на паузу и подумать — что же на самом деле для меня значит Мику?
Наверное, Мику — это моё нереализованное желание хотя бы раз в день улыбаться, чтобы не сойти с ума. А ещё лучше — смеяться.
Похороненный заживо вечно семнадцатилетний подросток, глазами которого я смотрю на мир сквозь толщу прожитого, — даже если вдруг получается, что от точки самоотождествления отделяют многие годы и самый горький опыт.
Нет, не тоска по детству, нет. Это именно то, каким я вижу себя, то, каким я должен быть. Немудрено, что, попав сюда, я стал тем, кем себя всегда считал.

И логично было ожидать, что из всех возможных вариантов я выберу того человечка, что будет наиболее близким мне в этом желании.
Ведь в моём мире Мику одиннадцатый год как шестнадцатилетняя.
Мику... Моя надежда.
Значит, мало было называть программой, она теперь ещё и марионетка твоего подсознания?
Ну...
Беру самоотвод! Я к ней отношения не имею! Меня бы в дурдом забрали через два дня попыток ужиться с ней. Она вслух-то помнишь как болтает? А представь себе, что происходит внутри её головы!
Значит, не глюк подсознания и не программа...
Ничего не значит. Тебе нужно поговорить с ней.
Наконец Алиса дошла до логической точки в произведении и прекратила играть.

- Зачем пришёл?
- Да так... Я Мику повсюду ищу, ты не видела случаем?
- Нет. Что-то ещё?
- Нет.
Кивнув, Алиса мгновенно утратила ко мне интерес и вернулась к струнному перебору.