Золотой Клон - Конкурсы

- Ещё одна причина интереса?
Интересно, её хоть что-нибудь способно удивить?
Гаджет же из двадцать первого века!
Попробуй поцеловать её — узнаешь.
Что? Зачем?
Тебе же так неймётся её удивить. Гарантирую удивление вплоть до раздачи пощёчин.
Вот уж нет. И дело не в моей щепетильности или моральных принципах.
Просто едва ли я смог бы заставить себя — что? Поцеловать?
Объясни мне, зачем ты это делаешь?
О чём это ты говоришь?
Я же не хуже твоего помню гоголевские "вечера"! Ты никого не оцениваешь как потенциального возлюбленного до тех пор, пока не произойдёт событие-катализатор. Эдакий знак.
Зачем ты сейчас это с Леной делаешь?
Но я ничего не делаю!
Ты про поцелуй сказал, придурок! Я теперь буду думать об этом — а мы оба прекрасно помним, к чему такие размышления приводят!
Вообще-то я могу сказать что-нибудь о мужской полигамности и том, что желаю тебе, дураку, только хорошего. Но раз мы решили быть честными...
Я позволяю себе такие вещи потому же, почему Лена с тобой на романтические темы разговаривать не стесняется.
Почему же?
Да потому, что у вас заведомо ничего не получится, дурашка!
Внутренний голос рассмеялся и смолк окончательно.

- Ещё и меня сфотографировал.
Лене стоило больших усилий продолжать разговор, это я только расслабился, понимая, что ни к чему эта беседа не приведёт.
- А почему нет? Не буду обещать прислать потом фото, но я хочу отснять всё, что вижу в этом лагере. Иначе я однажды не поверю собственной памяти — и смогу увидеть всё воочию.
И не стану постоянно выхватывать флэшбэки и ловить себя на дежа-вю.
Она выдохнула.

- А просто взять... и приехать?
- Я бы только рад, но... - моя придурковатая половина сделала чёрное дело — взгляд мой то и дело скатывался на губы девочки. - Не всё от меня зависит.
Я говорил, а сам всё думал о том, каково это — целовать эти губы?
Наверное, я бы не успел почувствовать соприкосновение?
Это будет полусекундное потемнение сознания, после которого на моей щеке отпечатается пятерня.
А потом начнутся проблемы.
И Мику меня никогда не простит.
Но пока я в мечтах — я могу себе позволить это, разве нет?

- А от кого?
Рубашка плотно обтягивала её тело, и хотелось расстегнуть пуговку — ту самую, что находилась в верхней точке дуги.
Хотелось подложить ей под спину ладонь и оказаться внутри полностью, непоправимо, но сладко-сладко, двинуться внутрь-вперёд первый раз, ещё, наращивая темп.

Так. Лежать.
Я с огромным усилием изгнал нежданный всплеск либидо из крови и сложил ногу на ногу.
Подарочек от обновлённого организма.
Гиперреакция на любой эротический раздражитель.
А Лена на любой, даже самый предвзятый взгляд была очень и очень ощутимым раздражителем.
- Да понимаешь...
Полстраны, говоришь?
- А, родители, - кивнула она.
- Да.

- Я тебе где-то немножко даже завидую. Всегда хотела путешествовать, а ты так живёшь.
О, моя дорогая, я путешествую так, что тебе и не снилось.
Из социопатического ада в социалистический рай.
- Дело привычки. Ты не ценишь то, что часть твоей повседневности.
- Тоже верно. Но мне бы это точно никогда не приелось!
Она мечтательно посмотрела на небо, где солнце уже готовилось укатываться на запад.
Сейчас она была, наверное, той самой, какой бывает только наедине с самой собой.
Наверное, мне следует быть благодарным, что меня впустили в себя настолько глубоко, что забыли о моём существовании.
- А я не говорю, что мне приелось. Просто уже не восторгает.

- Тогда я поставила бы себе целью объездить весь мир!
- Зачем?
- Чтобы галочку поставить! Тебе такие мечты, наверное, кажутся глупыми...
- Да нет. Ты есть идёшь?

- Я-то иду. А вот тебе явно придётся заглянуть к умывальникам, - улыбнулась девочка.
Что-то я совсем заболтался — уже и забыть успел о том, что весь взмокший и перепачканный.
- Ты права, - кивнул я. - Побежал я.
- Да. Пока!
Она отбросила прутик в сторону, старательно растёрла портрет на песке и, помахав мне, обалдевшему, убежала в сторону столовой.

Приведя себя в порядок, я поспешил в столовую — хотя всё равно здорово опоздал.

Заметив меня, вожатая нахмурилась.
- Опять опаздываешь. Давай на место в темпе, пока ещё не всё съели.
Она отвернулась, явно ожидая кого-то ещё.

А я сел в уголок, на всякий случай придерживая место — а ну как Мику уже освободится к этому моменту?
Тем более, что от основного источника головной боли я её избавил — и тут же сгрузил его на хрупкие плечи нашей вожатой.
Судя по всему, Мику решила с запасом отгулять время концерта.
Или Па решил возместить дочурке всё недополученное внимание?
Как будто это возможно за пять часов...
Я не видел мою Мику целых пять часов. Кошмар какой-то.
И за неделю мы вряд ли сумеем насытиться общением и компанией друг друга.
В будущее я смотрел с пессимизмом.
Значит, закончится смена, мы разъедемся — она обратно в Японию, я — непонятно куда, если верить Лене, к своим родителям, которые почему-то постоянно переезжают с места на место.
И что, всё? Развод и кактус между кроватями? Не хочу!

Рядом со мной скрежетнуло металлом по кафелю, и на отодвинувшийся стул легко приземлилась моя надёжа.

Глаза у Мику были на мокром месте.
- А меня папка наругал. Вот.
Она изо всех сил попыталась улыбнуться, но вместо этого разрыдалась.
- Спокойнее, спокойнее.
Не обращая внимания на случайных свидетелей, я повернулся к ней и, обняв, несколько минут гладил по плечу, невнятно бормоча какую-то успокаивающую белиберду.
Что-то о том, что все соскучились, а выразиться не умеют, тем более большие начальники, и относиться надо к нему с пониманием.
- Да ты не понимаешь, - глухо произнесла мне куда-то в грудь девушка. - Он спросил у меня, куда я свой браслет подевала.
- А ты и рассказала.

- Да! Я совершенно не умею врать Па… Я рассказала про ежа, про то, как ты помогал мне, про пляж... Ой!
- Ага.
Любой мужчина тепло относится к внебрачным отношениям… любой. До тех пор, пока у него не появляется дочь.
- Сильно ругал, да?
- Нет. Но ему было очень тревожно за меня, - она отодвинулась и заглянула мне в глаза. - Ты же ведь не станешь меня обижать, правда?
- Ни за что на свете, - честно ответил я.

- Я же говорила! А он всё не верил и не верил, всё порывался пойти и поговорить с тобой по-мужски. Ничего, я тебя в обиду никому не дам, даже собственному Па.
Она поцеловала меня в то же место, куда целовала ночью, и вернулась к ужину.
Зрители, наглазевшись, отвернулись.
- Послушай! На меня такая ностальгия накатила... А пошли на пляж! - внезапно переменила тему Мику, прикончив пюре.
- Туда, где у нас было первое...
- Свидание! - подхватила она.
- Знаешь, кажется, у меня есть идея поинтереснее!
- Какая же?
- Может, лучше кино посмотрим?
- Кино?
- Да! Я видел парочку интересных кассет в рубке, хотелось бы их поглядеть.
- По рукам!
Мы добили ужин и вышли из столовой.

Конечно, вечер был слишком хорош, чтобы тратить его так бездарно.
На несколько секунд я даже пожалел о своём предложении насчёт фильма.
Может, и правда махнуть рукой и пойти гулять?
Ага. А радио кто за тебя вести будет?
Чёрт.
- Ты знаешь, чем дальше, тем больше мне нравится идея работать ведущей. Но только я не хочу больше сидеть одна.

- Надоело! Ты должен пообещать мне, положа руку на сердце, что и дальше будешь составлять мне компанию.
- А что мне с этого будет?
- А что ты хочешь?
- Ээээ... Я подумаю.
- А пока думаешь — я хочу тебя видеть здесь! Ты должен пообещать, что не оставишь меня в одиночестве.
- Ладно-ладно, - смеясь, я поднял руки перед собой.

- Обещай мне!
- Хорошо!
- Обещай!
- Да обещаю я! Нет, даже так. Торжественно клянусь!

- Очень хорошо! Помни, ты обещал! Но кино нас заждалось. Пошли.

Оказавшись внутри, Мику довольно улыбнулась и тут же завертелась среди аппаратуры.
Я тоже стоять не стал, полностью посвятив себя настройке видеодвойки.
Ну, то есть как настройке — подключению шнуров да поискам канала, на котором был настроен приём сигнала.
Выделенный аудио-видеоканал в телевизорах местной современности всё ещё считался излишеством и блажью, так что пришлось попотеть.
Какие-то UHF, VHF... И что это должно означать?
Немного поиграв с джамперами, я наконец добился более или менее сносного сигнала и, прорвавшись сквозь телеснег, вывел на экран изображение.
Теперь дело куда более ответственное, чем настройка аппаратуры.
Выбор фильма!

Мой выбор пал на старый добрый фильм, что я смотрел, когда был совсем-совсем ещё мелким.
Назывался "Большой".
Забавный момент, будто существует некий идеальный возраст, к которому человек стремится с самого рождения.
Я был просто счастлив оказаться в теле подростка семнадцати лет, эдаким подарком на Новый год сбросив с себя груз прожитого.
А главный герой фильма находился по другую сторону "платинового" возраста.
И, как у любого другого ребёнка, одним из сокровенных желаний его было стать взрослым как можно быстрее.
Отличался он от обычного ребёнка лишь тем, что его желание всё же исполнилось.
Немного наивно, но забавно наблюдать, как обстоятельства крутят героя, выполняя его мечты, переиначивая их на собственный лад.
Да и то, что у него в результате всё хорошо получилось, и даже обратный путь для него открылся, когда он досыта хлебнул вожделеемой взрослой жизни...

Мне было года четыре, наверное, когда мать выгнала нас с отцом гулять на улицу, приказав не возвращаться до вечера. И мы пошли в кино.
И да, для четырёхлетнего мальчика эта волшебная сказка была действительно захватывающим приключением — не то что для умудрённого опытом в меру циничного меня образца четверть века спустя.
Наверное, поэтому я не сомневался, когда под руку подвернулась кассета.
Альтернативой было "Назад в будущее", но я решил, что это не последний вечер.
Посему устроил своеобразный тематический видеосеанс.

На экране — герой, внутри мальчик, который девчонок, в целом, воспринимает как существ с другой планеты.
Но он видит, что вокруг все общаются с противоположным полом, и старается — соответствовать?
Мимикрировать.
В голове опять крутятся события двадцатипятилетней давности, Невский проспект и попытки поймать попутку от метро до дома. А на часах десять вечера, и огромная тёплая ладонь принадлежит самому сильному существу на свете.
Отцу.

Возможно, все религии на свете и растут отсюда — из желания воскресить то самое детское чувство защищённости, когда рядом есть кто-то огромный, сильный и всезнающий.
Тот, кого можно спросить о чём угодно.
Тот, кто не поленится посадить тебя себе на плечо, если ты натёр ногу или устал.
Тот, кто умеряет собственный шаг, чтобы ты мог семенить рядом.
Я почувствовал прикосновение ладони к ладони.

- Ты же не просто так застыл, верно? - уверенно сказала девушка. - С этим фильмом у тебя что-то связано?
- Как бы тебе сказать... - уклончиво ответил я, старательно не смотря ей в глаза.
- Никак не говори. Смолчи, если отвечать не хочешь. Просто не ври.

- Понимаешь, я ещё тогда, на пляже, поняла, как тонко тебя чувствую. Тебя дёргает, а я плачу...

- ...тебе больно, а я кричу. И фильм годовой давности, а у тебя глаза на мокром месте.
- Да ничего, - я глубоко вдохнул. - Это скоро пройдёт. Как-нибудь я тебе расскажу.

- А может, я не хочу, чтобы проходило! Может, я хочу знать — что с тобой происходит!
Она от возмущения топнула ногой.
- И у тебя, разумеется, есть на это полное право? - грустно поинтересовался я.
- Да. Ты принял мой подарок, мою заботу и моё внимание. А значит, ты уже не имеешь права отмахнуться и уйти в себя.

- Мы — близки, нравится тебе это или нет.
Я поднял глаза.
Мику, моя Мику. Как же я благодарен судьбе, что встретил тебя.
Она была невозможно близко — и вполне могла слышать на таком расстоянии моё бешено колотящееся сердце.
И зачем оно так колотится.
Из подвижного во мне осталось только это самое сердце. Да мерно качающиеся мехи лёгких.
И когда мой ступор так и заклинил меня в неустойчивой позиции, просто потянула к себе. Глупо, при нашей-то разнице в весах.
Глупо.
Но.

Под сомкнутыми веками вспыхнуло алой искоркой — непросохшие от слёз воспоминания.
И ощущение, которое некогда ушло, казалось, безвозвратно, — сопричастность к чуду.
Я еле успел расслабиться, чтобы это не выглядело так, будто я отталкиваю девочку. Чтобы она всё-таки смогла подтянуть меня к себе.
Уж кого-кого, а её я отталкивать не захотел бы ни за что.
Между нами было несколько миллиметров раскалённого воздуха, когда Мику закрыла глаза.
И тут...
Этого не должно было случиться, но это случилось.

Желудок решил исполнить девушке свою китовую песню.
Как невовремя!
Мику немного отшатнулась, и тут желудок выдал вторую руладу.

- Ай! У тебя в животе что-то есть!
- Разве что мой ужин.
Я покраснел, внутренне казня себя за не к месту разыгравшийся метаболизм.

- Но я же ела всё то же самое, почему у меня живот не разговаривает?
Несмотря на то, что мы не довели до логического завершения начатое, я не чувствовал некой неловкости, которую просто обязан был чувствовать.
Небольшая неловкость, оба не знают, куда деть руки.
Виной ли тому мои желудочные песнопения, разрядившие обстановку, или то, что с этой девушкой я совершенно забыл о том, что значит никому не нужное стеснение.
Факт остаётся фактом — мне было легко, уютно и хотелось повторить сорванную попытку.
Сейчас только наберусь духу, и...
Чуть слышно щёлкнул магнитофон, отмечая завершившуюся сторону "долгоиграющей" бобины, одаряющей музыкой целый лагерь.
Время перескочило отметку в двадцать два часа — пока мы развлекались просмотром фильма, на лагерь уже опустились сумерки, с трудом разгоняемые светом фонарей.

- Слушай, время ещё есть до отбоя... - начал я.
- Да...
- Твоё приглашение ещё в силе?
- Приглашение...
Мику задумалась.
- На пляж.

- А радио?
- Радио? Ну... - я задумался. - Можно свернуть деятельность, первый день, укороченное вещание. Или поставить ещё одну плёнку на пару часов...
Мику задумалась ещё раз.
- Скажи... А у тебя голова не болит? - спросил я.
- Пожалуй, работающую аппаратуру не оставлю... Что? Голова?
Вопрос излишний, согласен.
Для человека, который весь день находится в музыкальном клубе, в любой момент может взять в руки инструмент и что-нибудь сыграть, наверное, сегодняшнее перемещение достаточно неприятно.
- Всё!
И последующие её слова полностью подтвердили мои мысли.

- Знаешь, я сегодня за весь день ни одной песни не спела и так себя чувствую нехорошо!
- Ломка?
- Что?
- Не-не, ничего. Ты попеть хочешь?
- Да!
Лампочки усилителя погасли, и Мику направилась мимо меня к двери.
- Всё, я убежала! Закрывай помещение и догоняй!

Пока мы собирались и отключались, стемнело окончательно.
Хвала Рандому, ориентироваться в пространстве оказалось куда проще, чем полчаса назад — на небосклон выкатилась полная огромная луна.
Я двигался быстрым шагом, почему-то нервничая, то и дело озираясь по сторонам, ожидая не то окрика, не то нападения.
Я не слишком понимал, перед кем я мог провиниться или накосячить, но чувство было неистребимым.
И великое счастье в том, что от музыкального клуба до нового места обитания МИку было всего ничего, триста метров по прямой, всё в горку.
Даже представить себе трудно, с какими чувствами я пересекал бы лагерь в случае согласия Мику на пляж.

Наконец я нагнал её — практически у самых ступеней клуба.

- Ну быстрее, лентяй! - со смехом поторопила меня девушка. - Надеюсь, в этот раз на нас не нападёт какой-нибудь хыщник.
- Не бойся, если и нападёт — я тебя спасу!

- Нисколько в этом не сомневаюсь. Солнце, давай внутрь не пойдём?
- А как же...
- Давай здесь? Я сейчас проигрыватель вытащу и здесь — смотри, ночь-то какая хорошая!
Я согласно кивнул.
- Давай.

Одарив меня мимолётной улыбкой, она убежала.
Я же, подобрав под себя ноги, с комфортом разместился на одной из скамеечек.
Несколько минут безостановочного громыхания и пугающих звуков изнутри, и на улице наконец появилась собственно героиня дня... То есть вечера.
Немного поискав, она ткнула штекер во внешнюю розетку и включила фонограмму.

Возможно, это была не самая лучшая сцена на свете, и с матобеспечением организаторы концерта подкачали.
Но я был самой благодарной публикой.
А Мику была самой красивой звездой из тех, что можно было увидеть, смотря в небо.

Недостаток освещения — как результат, я с огромным трудом различаю её силуэт на фоне замершей луны.
Она о чём-то поёт, но в этот раз мне не хватает активного запаса японских слов, чтобы что-нибудь разобрать и догадаться хотя бы по контексту.
Не получается.
А она движется в такт музыке, даже просто ходя по сцене с эдаким шалопайским приплясыванием, почему-то трогающим до глубины души.

Песня закончилась, началась другая.
Не сделав перерыва на то, чтобы отдышаться, Мику провела ладонями по плечам, по груди, по ногам вниз, будто снимая с себя настроение предыдущей композиции, переключаясь на следующую.
И снова я плаваю, а Мику, будто догадываясь, поглядывает на меня.
Жаль, что не могу разобрать черт её лица.
Скорее всего, задорно подмигивает или вовсе показывает язык. Уж на это-то её точно хватит.

Я не считал, сколько всего песен было исполнено вживую, но время бежало незаметно, разогретые за день доски приятно грели босые ноги, и настроение было самое хорошее.
У нас всё не так, всё не как у людей, мы не держимся за ручки, не заглядываем друг другу в глаза, нет.
Вместо этого мы пляшем в темноте, слушая дыхание друг друга и веря в то, что завтра наступит, и будет оно только совместное.
ДЕржитесь.
Что?
Я говорю, за ручки вы держитесь.
Когда это?
Прямо сейчас.

Только сейчас я заметил, что музыка сменилась какой-то медленной композицией, и Мику не пляшет больше.
Вместо этого она подошла ко мне и протянула руку.
- Потанцуй со мной.
- Что? - я всё ещё был во власти видения.
- Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - она скорчила такую очаровательную гримаску, что я не смог ей отказать.
Я и так бы не смог...
Сброшенные сандалеты с носками так и остались лежать под скамейкой, Мику избавилась от своей обуви ещё раньше.
В общем, это был танец босиком.
Под красивую медленную мелодию в свете луны.

- Какая красивая луна. И огромная... - её голос был чуть слышен.
Она положила руку мне на плечо, а я обнял её за талию.
Даже после почти часа танцев дышала Мику легко и почти не взмокла.
Есть что-то в этом. Некая особая прелесть в том, что это юное создание только что выкладывалось на все сто в танце и пришло ко мне за отдыхом и покоем.
А тут ещё в полную силу заработали её ароматические масла, и я будто окунулся в букет цветов, щедро пересыпанный листьями.
Счастливый вздох, тяжесть головки на плече и волна волос, которая почему-то совсем не лезет в нос — что ожидаемо с такой-то причёской.
- Это называется суперлунием, - выдохнул я, прижимая её к себе. - У вас в культуре есть что-нибудь, связанное с луной?
- Связанное?
- Не знаю. Цвет папоротника на полнолуние ведёт к богатству, прибить светляка на полнолуние — к расставанию...
- Да я, наверное, и не вспомню.
Мику помолчала немного и, набрав в грудь воздуха, выдала:
- Кроме одной приметы, которая есть и у вас.
- Какой?
В дни суперлуния можно привлечь удачу. Особенной удачей для девушки считается первый раз поцеловать возлюбленного при свете полной луны.
- Говорят, что если кого поцелуешь, когда луна огромная — то это навсегда...
Как-то вдруг вспомнилось, что настоящие крепкие отношения — это не смотреть друг на друга, а смотреть в одну сторону.

Это же романтика! Ну же, ночь, луна, красивая девушка рядом — так, что сердце замирает.
И что?
Если бы тебе осталось жить сутки ровно — что бы ты хотел сделать или успеть сделать?
Просто забудь о последствиях и подумай — чего же тебе на самом деле хочется успеть сделать перед тем, как ты умрёшь?
Я не знаю!
Думай, значит! Чего ты хочешь?
Ну!

Хорошо, ты ничего не понял, признаю.Ты полено бесчувственное, а я плохой мотиватор.
Давай тогда сделаем так.
Что, если не тебе, а ей, ей осталось жить четыре дня? Что бы ты сделал?
У меня воздух в горле комом стал.
Т-то есть... как?! Что это значит — четыре дня?!
Вот так. Ну же, решайся!
Не знаю. Наверное, я бы хотел...
Бах! Поздно! Ты уже мёртв.
Быстрее, чего ты хочешь успеть сделать перед тем, как сойдёшь на нет?
Я хотел бы провести их рядом с ней.
Идиот.

- Спасибо тебе.
- За что?
- Не знаю... Наверное, за то, что согласилась побыть со мной.
Она прижалась ко мне поплотнее.
- Ну... Ты очень многое сделал для меня, за что я должна быть тебе благодарна. Так что можешь считать это моим способом сказать "спасибо".
- Как... И всё?
- Попался! - её голос был очень довольным. - Разумеется, нет. Разумеется, это не просто благодарность.