Золотой Клон - Конкурсы

Со стороны столов вожатых донёсся визг, и какая-то невысокая девушка подскочила со стула.
Знакомая картина со стулом и кнопкой.
Второй отряд, если я не ошибаюсь?

Как раз оттуда доносился довольный смех примелькавшегося уже кудрявого мальца.
Ульяна не отставала от него — со стороны девочек третьего отряда доносились визги вперемешку с неумелым шипением, кто-то уже снял несчастную колонку и, орудуя вилкой, пытался снять контакты, а повариха отбирала её с криками о свободе музыкального творчества.
Всё было как всегда, привычно и бардачно...
- Пошли, - сказал я, вставая.
Кутерьма вокруг стояла такая, что нашего исчезновения никто бы не заметил, и от неё у меня очень разболелась голова.
Ольга к этому времени уже закончила есть и стояла у дверей, выглядывая нас. Перехватив мой взгляд, кивнула и вышла на улицу.
Мы поспешили за ней.

В авангарде двигалась Славя, я в середине, а замыкала шествие Лена.
На выходе стояли дежурные, которые хотели было о чём-то спросить активистку, но та так зыркнула на них, что они смешались и отступили.
В самых дверях Славя требовательно выставила назад ладонь, и я, вцепившись в неё, сделал то же самое.
За спиной удивлённо охнула Лена, но секунда — и за мою руку взялись тонкие девичьи пальчики.
С гиканьем Славя ухнула в толпу у выхода и, пронзив её как ледокол торосы, вывалилась сначала на крыльцо, а чуть позже — и с крыльца.

Пионеры выкатывались на улицу, будто опасаясь, что задержавшихся заставят дежурить вне очереди — и между прочим, вполне обоснованно.
Так или иначе, пять минут спустя, вооружившись фонариком и неизвестно откуда взявшейся у вожатой верёвкой, мы выдвинулись на поиски.

Я засмотрелся на велосипед, который вполне мог бы быть уместен.
- А как давно заброшенный лагерь заброшен? - поинтересовался я.
- С 74-го. Пятнадцать лет уже.
Значит, финт ушами с велосипедом отпадает. По тем дорогам, наверное, продраться можно только на тракторе.

Болтун — находка для шпиона. Ещё чуть-чуть в таком духе, и я узнаю название ближайших населённых пунктов и, возможно, речки рядом с лагерем.
- Эй! Не спи!
Я споткнулся и чуть не уронил спешащую по левую руку Славю.
- Прости, что-то я...

Она остановилась и посветила мне в лицо.
- Что? Если вдруг не очень самочувствие, говори сразу, не заставляй себя.
- Перестань.
Я заслонился ладонью и возмущённо посмотрел на неё:
- Ты не знаешь, что светить в глаза невежливо? Не в КГБ на допросе!

- Прости, я немного испугалась. Ты как?
- Живой. Просто давайте не будем бежать, и всё будет в порядке.

- Тебя пошатывает, - заметила Лена.
- Это потому что бегаем слишком много, - отрезал я. - Если мы пойдём как белые люди, со скоростью пять километров в час, обещаю вам, что справлюсь.
- Может, обратно в лагерь пойдёшь? - предложила Славя.

- И пропущу всё приключение? - фыркнул я. - Не выйдет.

Славя кивнула, пробурчав нечто вроде "чёртов гордец и упрямец", и вернулась на прежний курс.
Фонарик она отдала мне, когда я настоял на том, чтобы мне разрешили "поиграться".
Лена скромно молчала, двигаясь по другую сторону от Слави — меня она, кажется, отчаянно стеснялась.
Скорее делает вид.
С чего ты взял?
Смотри лучше под ноги.

Не знаю, наверное, в условиях заданного Славей темпа мы бы и правда добрались бы до старого лагеря за полчаса, не больше.
Но раз с ними теперь шёл почётный герой-ветеран-инвалид, приходилось ковылять неторопливо.
Наверное, если бы мы со Славей встречались — ругались бы постоянно из-за этого.
Вывели мы друг друга в город, например, в парк, выгулять и вообще воздухом подышать.
И для меня "подышать", например, железобетонно ассоциируется с неторопливым перемещением.
Если ты не шествуешь неторопливо, не фланируешь — ты куда-то бежишь, суетишься и вообще озабочен.
И какой уж тут отдых.
А Славе, наоборот, похоже, подавай перемещение вприпрыжку.
Я заметил недовольный взгляд, который кинула на неё Лена. Кажется, я не один здесь, кого не устраивает темп перемещения.
Но так или иначе, сумасшедшая гонка по полускрытой травой, молодыми ёлками и поваленными стволами деревьев дороге закончилась спустя полтора часа у какого-то небольшого здания в два этажа.

Оно было окружено тем, что с известной долей воображения можно было бы назвать детской игровой площадкой.
Судя по разбросанным тут и там бетонным блокам, когда-то здание окружала приличная стенка, призванная не столько защитить пионеров от враждебной окружающей среды, сколько оборонить враждебную окружающую от пионеров.
- И это всё? Весь лагерь?

- Ну!
- Что? Тут два этажа всего, размер маленький, сколько тут человек заселится?

- Сам лагерь был вокруг, - терпеливо, как умственно отсталому, пояснила мне Лена. - Это здание административное, здесь никто не жил.
- А где тогда...

- Не понимаешь? - Славя покачала головой. - Палатки!
- Серьёзно?!
- А что не так?
- Что это за лагерь такой, с палатками?!
- Обычный, пионерский, - ответила за неё Лена. - У меня сюда папа ездил дважды. Жили в палатках, обедали там.

Она указала рукой на бетонированную площадку с рядком полузаросших ямок по периметру.
- Когда-то здесь был навес, а под ним длинные лавки со столами, где и кушали пионеры, - тихо улыбнулась Лена. - И папа... Сейчас.

Она подошла к карусели и, поискав, достала оттуда бутылку из непрозрачного чёрно-синего стекла.
- Посылка. В будущее.
Она прикрыла глаза и прочитала по памяти:
- Привет! Я — Антон, но мои друзья зовут меня Тохалем, и ты, открывший эту бутылку, теперь тоже мой друг! Поэтому даже не думай забывать про меня! Мне чертовски приятно с тобой познакомиться, дружище, и помни — я всегда буду тебе рад. Если хочешь поболтать — заходи. И дальше адрес, где мы с ним живём.

- Он так маму нашёл... - прошептала она, и её глаза влажно блеснули.
- В самом деле? - не поверил я.
- Да.
- Герой, наверное, был? Спасатель-пожарник?

- Нет, просто инженером. Но приврать всегда любил. Он маму покорил, явившись под окна в костюме, с гвоздикой и корочками союза писателей. Маме он сказал, что служит в десанте и ему скоро уезжать в Афганистан. Поверила, конечно, через полгода поженились.

- У нас до сих пор эти корочки хранятся. Тихонов Антон, издатиль, саюз песателей. Сам их вручную нарисовал, а когда всё всплыло, было поздно, полным ходом шли приготовления к свадьбе. Так-то он до тридцати лет жил с мамой...

Она внезапно замолкла, покраснела и спрятала бутылку обратно под карусель.
Я всё равно не понимал, какой потаённый смысл был в лагере с палатками?
Зачем? Можно же ровно так же навьючить рюкзак, прыгнуть в электричку и несколько часов пути спустя разбить бивуак где-нибудь абсолютным дикарём, без правил и предписаний.
А это же лагерь. Здесь же распорядок.
Я представил себе, как сплю в палатке, а меня в семь утра будят на зарядку.
Кошмар же.
Славе, кажется, надоело ждать, она направилась к зданию администрации.

- Пойдёмте! Нам ещё Сашу искать, - позвала она.

Скрип двери показался очень, очень жутким в опускающихся потёмках.
- Эй, подожди! - окликнул я активистку.
- Да, подожди нас! - подхватила Лена.
Мы бегом догнали Славю и снова пристроились рядом с ней.
В какой-то момент под ногой у меня неприятно заходила доска, и Лена поддержала меня под локоть, за что удостоилась благодарного взгляда. Не то, что активистка — та засветила фонарик и пошла подальше в здание.
- Шурик, ау?! Ты здесь? - позвал я.
Старый корпус выглядел пугающе знакомым.
Крыльцо, от которого расходятся в разные стороны два пути, две дорожки.
Я даже примерно мог сказать, какая куда вела.{w} Налево, не заходя в дальние помещения, кабинет начальника, сразу от него дальше, через закуток с выходом на вторичное крыльцо, шла дорожка к радисту.
Направо утеплённый сектор и сушилки для зимних вещей — огромные такие сетчатые лежбища, на которых куда чаще загорали лисички и маслята, чем действительно мокрая одежда.
Возможно, этому есть рациональное объяснение.
Не знаю. Там, типовая застройка, видел одну — видел все, как это с квартирами-хрущёвками происходит.

Мой старый лагерь отличался поразительно похожим зданием администрации. Даже кривобокая лестница, ведущая на второй этаж, была такой же.
Разве что выкрашена была в другой цвет, и там неизвестно откуда взялось большое окошко, дающее некоторое количество света.
Или?..
Я подошёл поближе и с сожалением констатировал, что дело не в конструктивных особенностях.
Сама конструкция, покрытые штукатуркой деревянные планки, была глубоко порочной.
Так строили бараки, временные обиталища для самых упёртых урбанистов, не желающих селиться в отдельных домиках, пока небо оцарапают очередные уродливые двенадцатиэтажные корабли.
А тут детский лагерь. Я удивлён ещё, что оно столько простояло.

- Ребята, я наверху посмотрю, а вы здесь, хорошо?

Я кивнул и, указав Лене направление, в котором собираюсь вести поиски, отчалил в сторону кабинета начальника лагеря.
Соответственно, ей достались сушилки и утеплённый сектор.
Надеюсь, с ней не случится там какой-нибудь гадости.
За Славю я почему-то не переживал.
Складывалось такое впечатление, что уж эта-то девочка точно в беду не попадёт. Не липнут к ней неприятности, не липнут и всё тут.
Не то, что к нам.
Неудачникам.

Потому раздавшемуся с той стороны здания пугающему треску не удивился. Ожидал.
- Я в порядке! - крикнула Лена. - Тут доска треснула!
Продолжаем поиски, значит.
- Славя, как дела? - окликнул я.
- У меня ничего пока, - отозвалась девочка сверху.
Ясно. Похоже, право первонаходца опять отходит в зрительский зал?
Дверь в кабинет начальника лагеря была выкрашена в коричневый, причём, судя по геологическому срезу краски, даже не десятым слоем поверх предыдущих бежевых, белых и больнично-салатовых.

На полу слежался толстенький слой пыли, который скопился, судя по всему, только из-за того, что местной пионерии не слишком свойственна тяга к вандализму.
Наши-то уже давно бы расколотили все стёкла, а это значит, никакой пыли, никакой консервации.
В шкафу рядом с монументальными останками рабочего стола удалось найти несколько альбомов-летописей разных лет.
Бумага посерела от старости, кое-где рвалась просто под собственным весом, но это не мешало мне на несколько минут уйти в страну грёз, в чужую историю.
Всё верно, ведь чужая история всегда куда интереснее собственной, даже если тебе некогда продохнуть от приключений.
И удостовериться — да, и правда.
Вокруг большого здания, будто цыплята круг наседки, сгрудились палатки, сгруппированные по отрядам.
Странное то было зрелище — готовое здание администрации, флагшток с флагом СССР, лагеря и дежурного отряда, небольшой барак с кружками — и всё.
Остальную инфраструктуру представляли собой брезентовые растяжки, навесы и иже с ними.
Поискав несколько минут, нашёл и фотографию с кухней — походной, солдатской.
Что ж, это хотя бы не на костре.
Удивительная картина!
Но вынужден признать, было во всём этом что-то!
Да и структура получилась... Самодостаточная.

- Как дела? - возникла за спиной Славя.
Я пожал плечами.
- Никак.
- А что ты здесь делаешь?
Я поднял альбом перед собой.
- Приобщаюсь к истории.

- Вместо поисков?
Кажется, Славе это не очень понравилось.
- Совмещаю. Странно, что их здесь просто так бросили. Всё-таки память. Нет?
- С этим местом связана одна очень нехорошая история, - подошла Лена. - Вот и...
- Не знал, что современные пионеры суеверны. В просвещённый век же живём, - не удержался от шпильки я.

- Знаешь, не стоит шутить с такими вещами! Наука далеко не всё ещё объяснила, - назидательно произнесла Славя.
- Самое грустное, что наука не объяснила, куда Шурик подевался, - вздохнул я.
Я со злостью пнул остатки стола. Заскрипев, они повалились назад, при этом ударив по чему-то со специфическим металлическим стуком.
- Ну-ка... - обойдя обломки по периметру, я расшвырял мешающие куски носком сандали.

- Что у нас здесь?
Свет фонаря выхватил из потёмок какое-то прямоугольное пятно.
Похоже... Да.
Тоже краска, тоже облупившаяся от старости.
Но, в отличие от двери, здесь был металл, и по правую руку была ручка — подобная той, что обычно делают в люках и дверях в подвал.
Люк.
Продеть фонарик под ручку, висящую там же, в техническом отверстии, было вопросом пары секунд.
- Девочки, ну-ка, на пару шагов назад, а то мало ли.
Девочки послушно отступили.
И...

Шан...

да..

рах!

Удивительно легко открывшийся люк грохнул так, что у меня загудело в моей многострадальной голове.
Отскочил от пола и загудел.
В свете фонарика можно было разглядеть пологую лестницу в три прута, ведущую куда-то в темноту.
- Как я туда лезть не хочу, кто бы знал...
- Не лезь, - согласилась Лена. - Давай просто запомним это место и скажем вожатой.
- Ага, а там Шурик, и он...
- Что?
- Страшно подумать, - огрызнулся я.
Славя наблюдала за нами с мягкой улыбкой матери, следящей за ссорой своих неразумных чад.

- А вот и след, - заметил я.
Фонарь выхватил отпечаток сандалии в пыли.
Здесь кто-то был, и был недавно.
Значит, нам туда.
Спасибо, кэп.
- Я первой пойду, - заявила Славя. - Если что, подсвечу вам снизу.
Мы, не сговариваясь, согласно кивнули, и Славя скрылась на лестнице.

- Я внизу, спускайтесь!
- Ну, что, удачи? Увидимся в морге?
Я встал на первую ступеньку. Держала она мой вес уверенно.
- Аккуратнее только, там последняя ступенька гуляет, - предупредила Славя.
- Ясно.

Ещё две минуты — и мы проводим беглую ревизию нашего состояния.
Вроде бы, всё на месте, все живы и здоровы: я болею, Славя улыбается, Лена смущается.
Модус вивенди.
Темно здесь было, как... как в подвале. Хотя не сказал бы, что это подвал.
Больше похоже на какой-то туннель. Настоящий рай для диггера — проложенные в несущих крюках толстенные жилы кабелей, лампы в сетчатых плетёных плафонах и сводчатый потолок.
Застенки инквизиции на советский манер. Но видно, что строили с душой и совестью — несмотря на запустение, выглядело здесь всё крепким и добротным. Разве что самую чуточку запылившимся.
Да кое-где совершенно нелишним было бы поменять лампочку.
Потому что рабочие лампочки встречались здесь так редко, что я радовался каждой, как доброй знакомой.
Несмотря на их неказистость, запылённость, работу вполнакала ватт на двадцать.
Не по себе мне было в этих тёмных туннелях, ведущих из ниоткуда в никуда — поневоле в голову приходили аллегории со светом в конце.
- Надеюсь, эти туннели не ведут к объекту типа "перед заходом на территорию застрелиться".

- Бурчишь как старый дед! - рассмеялась Славя.
Кажется, на неё гнетущее настроение подземных коммуникаций не производило никакого впечатления.
- Смотри, нам туда, - она посветила на пол — в темноту уводила цепочка следов.
Я представил, как углубляюсь в эту темноту, со всех сторон окружаемый толщей породы и бетона, и невольно поёжился.
А если в какой-то момент у неё погаснет фонарик... Нет, лучше даже не думать об этом.
Казалось бы, откуда у человека, живущего в коробке, взяться клаустрофобии?
- То есть, даже не будет классического направо-налево?

- У нас есть следы, - пожала плечами Славя. - Пошли быстрее, может быть, ему требуется помощь!
- Надеюсь, он не успел уйти далеко.

Ленка за спиной солидарно засопела.
- Или мы тут ищем, а он уже в домике сидит, - недовольно заметил я.
- Хватит страдать. Хочешь вернуться? Иди, отправлю с тобой Лену.
- А...
- Да, а сама буду искать. Я без Шурика в лагерь не пойду, - заявила Славя.
- Но Ольга Дмитриевна сказала только до старого корпуса и обратно, - ответил я. - Не боишься, что по шапке прилетит?

- Лучше по шапке, чем знать, что могла помочь, а не стала!
Она гневно сверкнула глазами и отвернулась.
- Нельзя помочь всем, - глядя под ноги, произнесла Лена.

Некоторое время мы шли молча, дуясь друг на друга. То есть, дулись мы со Славей, а Лена привычно уже старательно стеснялась.
- Ого, внезапно нарушила молчание Славя.
В её голосе звучало уважение, и я отвлёкся от балансирования между обломками и трещинами в полу.
Итак, уважаемая публика, предлагаю вашему вниманию...
Дверь.
Нет, не так.
ДВЕРЬ!

Как будто прямиком перенесённая сюда из какого-нибудь Убежища-111.
Такая же тяжёлая, большая, солидная. Разве что не круглая.
Будто в пику всем эти серьёзным кнопкам, противовандальным петлям и огромному поворотному колесу, выкрашена дверь была в весёленький голубенький цвет, поверх которого угрожающе-жёлтым был нанесён трафаретный значок радиационной опасности.
- Наверное, эту дверь в одиночку не откроешь, - заключил я.
Я попытался провернуть колесо — с ожидаемым результатом.

- А как же тогда Шурик?
- Откуда ж я знаю.
Я пожал плечами.

Славя вместо ответа подсветила отпечаток сандалии у самой двери.
- Может быть, было открыто. Так или иначе, нам надо туда. Попробуем-ка... - на всякий случай я попробовал провернуть колесо ещё раз.
С тем же успехом.
Ой, балда!
Ты не остри давай, подсказывай что делать. Если знаешь.
Кнопка!
Вот я балда!
А я о чём?
- Девочки, придётся кому-нибудь из вас нажимать на кнопку.

Переглянувшись, девочки решили между собой эту дилемму, и Лена отступила ещё на шаг назад.
Славя же подошла к запирающей кнопке и с любопытством осмотрела её.

- Чёрную или красную кнопку нажимать?
- Красную, конечно. Чёрная для других целей. Давай, на "три-четыре". Три...
Внутри двери что-то звонко щёлкнуло и с грохотом отодвинулось, и я начал было поворачивать колесо — и Славя, охнув, отпустила палец.
Обратным движением мне чуть не повыламывало кисти из суставов.
- Эй, осторожнее! Я чуть руку не вывихнул!
- Прости, кажется там...
- Жук?