Золотой Клон - Конкурсы

- Ой, привет, - прощебетала ожидающая меня Мику. - Разбудила? Извини, просто у меня небольшая проблемка возникла, и я с ней справиться никак не могу.
- Проблемка? - от зевка, кажется, немного вывихнуло челюсть, так как зубы я сомкнул с ощутимым хрустом. - А не может ли эта проблемка подождать до завтра, например? Если Ольга Дмитриевна нас застукает...
Шариковой ручкой по макушке. Не тупи, а? Девочка тебя вызывает в ночь к себе! Думается, это не то предложение, от которого можно так просто отказаться.

- Нет, с Ольгой Дмитриевной я всё утрясла.
Показалось, или в её голосе скользнула нотка неуверенности?
Показалось. Или нет. Смотри сам, тебя вполне могут звать затем, чтобы ты ей под одеялом кроватку нагрел.
Я приободрился.
Ну, или для того, чтобы тихонько придушить тебя подушкой и вырезать почку.
Заткнись ты уже, Петросян доморощенный!
Ладно, а теперь шутки в сторону. Как думаешь, что в голову придёт вожатой, когда она вас поймает — а это неизбежно.
И то, что ночь на улице, вашу вину только усугубит.
Хочешь, чтобы тебя из лагеря выгнали?
Да почему выгнали-то?! Может, у неё и правда проблемы какие-то.
Конечно. И на вопрос о согласовании с вожатой она эдак глазками в сторону вильнула исключительно по этой причине.
И что теперь? Прогнать её?
Наиболее безопасный вариант. А то смотри, я же тебя знаю, когда она раздеваться начнёт, из тебя можно будет пластилин лепить, а учитывая твою везучесть...
Да понял я, понял. Дай подумать.
А фига ли тут думать? Она тебя зовёт явно с одной целью — а под эту цель в твоём возрасте пора уже научиться готовить плацдармы. У тебя есть на примете?
Ээээ...
Вот именно. Вот завтра-послезавтра придумаешь, как вожатую отвлечь да как гарантированно исключить присутствие всех остальных, — тогда и можешь шаромыжиться по девичьим домикам.
Сейчас у вас всё равно ничего не получится.
Всё! Чапай подумал. Чапай решает.

Ольги Дмитриевны подозрительно долго не было, поэтому пришлось уповать на совесть Мику и моё к ней доверие.
- Пошли, дочь солнца, - вздохнул я, смирившись уже с тем, что наутро проснусь варёным.

- Правда? Ой, я знала, знала, что ты не откажешь!
Она с энтузиазмом захлопала в ладоши — и тут же опасливо притихла, озираясь по сторонам.
Импульсивная по самое не могу — в этом вся моя Мику.
- Так что у тебя там за проблема?

- Пойдём, покажу на месте.
Она схватила меня за руку и потянула в дальний конец "улицы" к домику, который делила с Леной.

Нимало не сомневаясь, она пронеслась по ступенькам, таща меня за собой.
И, толкнув дверь...

...заскочила в домик.
А меня накрыло запоздалым ужасом:
А вдруг там Лена?! И она...
Голая! Да!
При чём здесь это. Я про сон.
Нет-нет, какой сон ещё! Ночь же, все раздеваются!
По счастью, Лены в домике не оказалось — мы оказались с Мику здесь вдвоём.
- А где Лена?

- Лена? А какая разница?
"Видишь!" - внутренний голос и не думал скрывать победных интонаций.
Я же тебе говорю — она тебя в гости зовёт, чтобы ты её согрел энергичным трением.
Вот смотри, сейчас она закроет дверь, ослабит галстук, и...
Хватит, ладно? Мне и так неловко, а ещё ты масла в огонь подливаешь.
Кажется, девочка была немного не в себе. Во всяком случае, последняя фраза не могла принадлежать той доброй и отзывчивой девочке, какой я знаю Мику.

- Ой, что это я говорю! Прости. Просто с этими проблемами я уже сама не знаю, что несу.
Я прислонился к двери, скрестив руки на груди, и, стараясь говорить как можно мягче, потребовал:
- Мику! Может, уже пора рассказать о том, что произошло?

- Да тут и рассказывать-то нечего. Женя иногда забирает Лену полуночничать в библиотеку, и я остаюсь тут одна. Я не боюсь темноты или одиночества, но сегодня... - она вздрогнула. - Десять минут прошло, как ушла Лена, и тут началось.
- Что началось?
Мику покраснела.
- Знаю! Выглядит глупо, и ты меня сейчас идиоткой совсем сочтёшь, но там были звуки!
Мику была недалека от истины — некие таинственные "звуки" выглядели именно что глупо.
- Какие звуки ещё?
- Страааашные, - она распахнула свои и без того огромные глаза ещё шире. - Как будто кто-то ходит вокруг и нюхает! А вдруг это привидение?
И, будто подтверждая её слова, где-то за пределами домика раздались характерные сопящие звуки.

- Ай! Это они!

Кажется, я уже начал догадываться, о чём речь, но на всякий случай уточнил:
- Они?
- Не слышишь? Те самые звуки!
Я попытался её успокоить:
- Так не обращай внимания — не очень громко. Можно и уснуть.
Мику только головой помотала.
- Это ещё не всё. Оно сейчас понюхает и будет искать путь в дом.
- Это как?

Она раздосадованно посмотрела на меня.
- Вокруг дома ходить будет. И не просто ходить, а громко так! И нюхать так: фых-фых-фых!
И в полном соответствии с её словами под окнами раздался тот самый неповторимый топоток, издавать который может лишь одно животное во вселенной.

Мику снесло с кровати, она бросилась ко мне и вцепилась в руку.
- Вот! Вот! Слышишь? Оно ходит вокруг дома, оно меня съест!
Было похоже, что для Мику это совсем не игра и она неподдельно напугана.
И топот был действительно громкий.
Особенно когда перебрался с бетонных плит на деревянные доски прибалконника.

- Вот! И так всю ночь.
Она цеплялась за меня, как утопающий за соломинку, и не было сейчас в мире силы, способной разжать побелевшие пальцы на моём запястье.
Её всю трясло.
- Надо понимать, что насчёт Ольги ты немного покривила душой.
Ничего удивительного — я, честно сказать, искренне зауважал девочку, когда понял, какой храбрости ей стоило просто добраться до меня.
Представляется картина — как распахнулась дверь домика, и взметнувшиеся в лунном свете сине-зелёные волосы отметили путь бросившейся вперёд девочки.
Вперёд, только вперёд, не беречь дыхания, не экономить энергии, изо всех сил.
Не оборачиваясь.
Топоток под окнами стих, и лишь тут я обратил внимание на то, что до сих пор обнимаю Мику.
Бедное моё.
Я сам не заметил, как прижал её к груди и стал успокаивающе гладить по волосам.
А она доверчиво прильнула ко мне, и несколько бесконечно долгих минут потребовалось на то, чтобы она немного успокоилась и пришла в себя.
- Знаешь что? - сказал я, когда она немного успокоилась.
- Что?
- Там же дикий зверь снаружи. Хыщник практически.
- Ой, не надо.
Она ткнулась лбом мне в грудь, позволяя вдохнуть аромат волос с едва уловимыми нотками эвкалипта.
- Мы его поймаем.

- Что?! Нет!
Но тут одновременно произошло два события — затопотало где-то слева от окон, и я выскользнул наружу.

Ночь прорезало угрожающим "фить-фить-фить", и несчастной японке ничего не оставалось, как проследовать за мной.
Не знаю, на каком языке она ругалась шёпотом, следуя за мной, — но ни слова из ею сказанного в аниме я не встречал.
Какой-нибудь диалект?
- Тише, - шепнул я. - Если хыщник нас услышит, то...

Мику мгновенно спряталась за меня.
- То нападёт, да?
Точняк, нападёт и укусит за хвост.
- Просто давай потише, хорошо?

Мику смутилась и оттого показательно захлопнула рот, сделала движение, будто закрывает замок и выбрасывает ключ.
Ну, а по ходу пантомимы я наконец разглядел, что хотел.
Неясная белёсая тень с хищными смазанными контурами, быстро-быстро несущаяся по земле.
Пронёсшись мимо нас, тень скрылась под домиком, и вскоре оттуда послышалось недовольное фырканье.
- Мику, стой здесь, на освещённом месте, - приказал я.

- Но...
- Мику, просто не спорь, ладно?
Я положил палец ей на губы.
- Я пойду на ту сторону домика, а ты, когда я подам сигнал, начинай громко топать.
Было заметно, насколько страшно девочке — но это и рядом не стояло с тем, что будет, если её всё-таки цапнут в темноте.
Она бы спорила ещё и ещё, ругалась, говорила что-нибудь о том, что нам ни в коем случае нельзя разделяться.
Во всяком случае, я ожидал от неё именно такой реакции и ничуть не удивился бы ей.
Но случилось нечто совершенно иное — будто из глубины сознания на её лицо выплыла обречённая решимость и — доверие. До самоотверженности.
Мику отрывисто кивнула и отпустила мою руку.
- Ты только кричи погромче, ладно? - дрожащим голосом попросила она.
Прекрасная дама преодолела свой страх и доверилась своему рыцарю. Поверила ему и в него.
А это значит, что я не имею права её подвести.
Кто бы сказал — в жизни бы не поверил. И слова-то какие громкие, пафосные.
И дурак ты какой, громкий и пафосный.
Или мне напомнить тебе, на каком языке общаются в мире семнадцатилетних?
Нет, но причины...
А разве тебе есть дело до причин?

Всё время, что я, стараясь двигаться бесшумно, огибал домик, я чувствовал спиной провожающий взгляд.
И не выдержал — обернулся.
Мику отчаянно улыбалась, всеми силами стараясь показать, что ей не страшно.
И вот тут-то не поможет ни сценическое настоящее, ни прошлое, где тебя зовут "Отчаянная Мику".
Ты либо вверяешь свою жизнь и безопасность человеку, и это звучит красноречивее всех слов на свете.
Либо не вверяешь.
В глазах защипало, и хвала Рандому, что я успел скрыться за "бочкой".
Из-под домика донёсся знакомый топоток — несмотря на все мои попытки двигаться бесшумно, моя будущая добыча меня учуяла.
Счёт пошёл на секунды, если она выскочит на Мику — пиши пропало.
Я набрал в грудь побольше воздуха.

- Мику! Давай!
С той стороны донёсся шум — Мику старательно и изо всех сил лупила каблуками бетонные плиты.
А я, наоборот, замер.
Шли секунды, и...
Наконец шум удаляющихся лап сменился шумом приближающимся.
Мой хитро-коварчивый план определённо начал работать.
И...

Из тёмного прогала под обиталищем Лены и Мику в лунный свет вырвалась та самая округлая хищная тень, по чью душу я здесь и стоял.
Глубоко вздохнув, я взял низкий старт и ускорился.
Всегда забавляло догонять автобусы — а это последние несколько лет было единственным способом заставить меня перейти на бег.
Идёт вот по улице такой солидный господин, в пальто, с плеером, с умным лицом — и вот он переходит на бег, и в замедленной съёмке видно, как начинают трястись его щёки, колыхается брюхо, трясутся ляжки.
Полное безобразие и никакой солидности.
Но здесь-то ничего этого нет, правда? И никто меня не видит.
Предположим, ты его догонишь.
Из-за тряски и топота вкрадчивый голос вечного визави доносился рывками.
Чем ловить-то собрался, умник? Силой мысли? Или...
Ядом в голосе можно было отравить речку целиком.
Голыми руками?
Мысли заметались.
И правда, чем?

Разум отработал сотню вариантов, один другого фантастичнее — начиная от растяжек на лианах, заканчивая экстренным подкопом, и забуксовал.
Разве что...
Ага, ты совершенно прав.
Но если я упаду, то...
Послушай! Ты хЫщника добыть хочешь или пузо своё в сохранности сберечь?
Спорить с такой логикой не получалось.
Да и вообще, найдите-ка мне того придурка, что станет спорить с собственным внутренним голосом — каким бы похабным и скабрёзным тот ни был.
Вздохнув, я стянул галстук и, скомкав, спрятал его в карман.
Живее! Добычу упустишь!

Я пронёсся мимо умывальников, через небольшую рощицу и наконец вырулил по направлению к притихшему в ночи зданию музыкального кружка.
И, хотя двигался я намного быстрее добычи, мне приходилось то и дело останавливаться и искать в темноте светлый силуэт.
Но здесь жертве скрываться было некуда — она, как крейсер, неслась, оставляя за собой заметный шлейф из распрямляющейся травы.
Если бы не одна проблемка.
Как в той задаче про Ахиллеса и черепаху, я дал слишком большую фору, и если я что-нибудь не придумаю как можно быстрее, то всё это будет зря — хыщник доберётся до здания клубов, и...
На ходу расстегнув рубашку, я ускорился изо всех сил, не слушая топота и окриков сзади, весь нацелившись в одну точку.
И, выбрав максимум скорости в протестующих ногах, я толкнулся вперёд, вытягиваясь в прыжке, составившем бы честь самому Яшину.
Мечта о полётах. Без крыльев или лопастей, без реактивных турбин и прочих технологических костылей.
В руках белым парусом хлопнуло полотно, и...

Я приземлился прямиком на пузо, юзом прокатился вперёд, обдираясь, и наконец накрыл добычу рубашкой — дистанция сократилась до минимальной.
Под ней тут же возмущённо зафыркали и забормотали.

- Ты в порядке? Ты куда-то убежал, а мне стало страшно, и я за тобой побежала, а ты вдруг упал, а я поняла, что ты не упал, а прыгнул! Ты не ударился? - затараторила догнавшая меня Мику, протягивая руку.
Исключая то, что меня подняли с кровати и вместо сна заставили заниматься лёгкой атлетикой? О, разумеется.
- Ударился. Но это ерунда. Главное — это моя добыча, я её добыл!
Я кивнул на совершенно самостоятельно ходящую кругами, топающую и сопящую рубашку.

- Что там? - шёпотом спросила Мику.
- Тот самый страшный зверь, который ходил кругами вокруг твоего домика.

- А что за зверь?
Свернув рубашку мешком, я поднял добычу на ладонях и перевернул, демонстрируя японке колючий шар.
- Ёжик обыкновенный. В народе известен как злючка-колючка-ёж.

- Такой маленький? Как же он так громко топал?
- Ходит он так. Как будто вечно на пятку наступает.
Теперь, когда погоня закончилась, всё, чего мне хотелось, — это вернуться обратно в свою уютную постельку и покемарить минуток триста.
Порывом ветра облизало влажную спину, и я поёжился, вспомнив вдруг, что всё ещё с голым торсом.
- И что ты с ним будешь делать теперь?
Я пожал плечами.
Как-то впервые приходится ловить ежа, и я понятия не знаю, что с ним делать дальше.
- Да отпущу, наверное. Вряд ли кому-то в лагере нужен громко сопящий и топающий по ночам питомец.

- Что верно, то верно. Давай отнесём его за территорию.
Отсюда рукой подать было до забора, поэтому направление даже выбирать не пришлось.
Ёжик так и лежал у меня на ладонях, свернувшись клубком, как делают все ежи в минуты опасности, и небольно колол пальцы сквозь рубашку.
И только сейчас я заметил, какая тихая и тёплая ночь царит вокруг.

Счастье ведь можно измерить, если сильно постараться.
Тысячами часов вместе, пудами совместно съеденной соли, глубиной отметин ногтей на ладонях.
Количеством запланированных детей, наконец.
Хотя на самом деле лично моё счастье измеряется и измерялось в количестве произнесённых слов на условную единицу времени.
Я заставил Мику разговаривать не в пулемётном режиме, а, скорее, короткими очередями. Просто потому, что оказался первым, кто не стал хвататься за голову и сбегать в ужасе.
А раз так — знаю, что, если она тараторит — значит, сорвалась и перестала "тянуть спинку", контролировать собственную речь.
Например, от страха.

Или от волнения.
Кусты зашуршали, пропуская нас к калитке, ведущей за территорию лагеря.
От возбуждения.
Я присел на корточки, вытряхивая хыщника на траву — тот так и скатился недоверчивым шариком.
И, разогнувшись, замер — столкнувшись со влажным, мерцающим взглядом девушки.

- Ты как самурай, не побоялся и не отвернулся, защищая нуждающегося.

Она сделала шаг, оказавшись близко-близко.
- Я не была уверена, что ты поможешь, но мне больше не к кому было идти. А ты помог.
Она сделала ещё один крохотный шажок.

И ещё.

И я обнажённой грудью ощутил тепло её тела, пробивающееся сквозь рубашку.
- Спасибо.
Она приподнялась на цыпочки, целуя меня в уголок губ.
И положила что-то в руку, с силой сомкнув пальцы.
- Ты просто чудо, - шепнула она.

И исчезла.
А я разжал руку и задумчиво разглядел плетёный браслет, кумухимо, в котором поверх красных нитей была вплетена знаковая сине-зелёная лента.
Цвета Мику.
Я его нашёл ей — а она отдарила обратно.
Что ж, дама сердца одарила своего рыцаря лентой с фамильным цветом.
Значит, чудовище повержено не зря.
Отодвинув ежа, явно намылившегося вернуться на территорию, ногой, я зашёл и закрыл калитку за собой.
Я намеревался доспать причитающееся — даже если потребуется окопаться!

Кто-то тряс меня за плечо.
- Вставай! Вставай!
Кажется, это был тот самый момент.
Я вдруг осознал, о, уверяю, осознал в полной мере значение выражения "готов убить ради пары минут сна".

Впрочем, нашу вожатую, похоже, такими вещами, как злобный взгляд, уже не проймёшь — так как она удовлетворённо улыбнулась и кивнула.
- Поднимайся, через полчаса сюда комиссия придёт, так что у тебя времени впритык собраться и позавтракать.
- Комиссия?
- И чтобы до обеда я тебя не видела. Ни тебя, ни Мику, ни твоих чёртовых ежей. Ты понял?

Она заметалась по домику, между делом забрасывая по ящикам весь живописно расположенный по домику хлам — начиная от предметов нижнего белья, кои без зазрения совести были развешены на спинке кровати, заканчивая какими-то непонятными банками и огроменным молотком под кроватью.
Такими костыли на железнодорожных путях забивать разве что.
Нет, она им нерадивых пионеров по маковке оглаживает. Так что в твоих интересах подняться и сделать, как она сказала.
- Умгм, - многозначительно ответил я с набитым ртом — на столе дожидались своего часа ещё парочка бутербродов и яблоко — и, на ходу застёгивая рубашку, выскочил на улицу.

Ну, здравствуй! Здравствуй!
Мой четвёртый день в негаданном раю с кумачовой кровью на плечах, мой третий день утраченного покоя по девочке-морю.
Старая, затасканная сценка — когда двое влюблённых лежат на спине носом в небеса, ухо к уху, голова к голове.
А что ты почувствовал, когда впервые встретил меня?
А что ты подумала, когда поняла, что я так просто не отстану?
Да очередную какую-нибудь банальность в духе... Ээээ, давай ты первая.
Как скажешь. Я решила, что вот ещё один интересный мальчик, который слишком быстро устанет и от моих попыток быть собой, и от моих попыток быть ненавязчивой и интересной.
Я решил, что вот она, очередная, очень красивая девочка, которой я никогда не буду интересен — как бы это банально ни звучало — по причине того, что я достаточно скучный персонаж.
И ты притворился, что ты чуточку интереснее себя обычного?
И ты притворилась, что ты не знаешь, что такое надоесть кому-либо?
Пара года — два урода. Скажи, это я сейчас её роль изображаю, неужели ты думаешь, она скажет то же самое?
Да чёрт его знает. Мику очень умная девочка и фальшь распознает на раз.
Но ты кажешься ей симпатичным, поэтому кое-что она вполне в состоянии спустить тебе с рук.
В таком случае основной сложностью будет отличить прощённое от принятого на веру.
А просто жить в мире ты не хочешь?

Я свернул на площадь, увернувшись по пути от стайки каких-то незнакомых пионеров.
В мире? В каком мире?
До тех пор, пока я не попал в это сумасшедшее место, в моей голове никаких посторонних голосов не звучало, поэтому не знаю, в курсе ли ты, но на всякий случай напоминаю:
Я разучился хотеть. Живя раньше тем самым футуристическим гравитационным гладышем, путешествующим от звезды к звезде, я привык ставить перед собой микроскопические задачи, минимальные цели, незначительные вехи.
И стоит ли удивляться тому, что в череде малозаметных свершений как-то совершенно было утрачено то самое хрупкое, бесконечно голубое ощущение, что раньше заставляло просыпаться и делать первый вдох?
А без него расстановка целей для самого себя, каких-то собственных хотелок, не значит ровным счётом ничего, да ещё и тяготит так, будто это некая неприятная, постылая работа.
Как думаешь, как далеко пошлёт меня Мику, если я предложу ей эти перспективы как возможные последствия жизни со мной?
Я предлагаю тебе руку, сердце, кошелёк и полную стагнацию до тех самых пор, покуда смерть не освободит нас.
Нагнал мрачняку.

"Есть немного", - согласился я, пожимая лапу Электронику.
- Привет. А где твой приятель?
- В медпункте он.
- Что-то серьёзное?
Он только плечами пожал.
- Ясно-понятно. Я к Мику, она там? - я мотнул головой в сторону рубки.
- Да.
- Бывай тогда.

Электроник что-то пробормотал мне в спину, но я уже не слушал к тому моменту.
И, как оказалось, напрасно.
Мику, вся замотанная, сидела в самом центре рукотворного хаоса и отдыхала.
- С добрым утром, солнце ясное. Мне сказали, что ты в рубке.
- Привет, - Мику жалобно посмотрела на меня. - Если не вдаваться в подробности, это она и есть.
Она красноречиво обвела рукой помещение.
- Рубка... будущая.
- Да как же так?! - возмутился я. - Если бы я знал, что к твоему воцарению даже места не подготовят, я бы в жизни...
- Да брось. Всё равно кому-то надо было рано или поздно разобрать весь этот хлам. Почему бы и не нам?
- Я бы предпочёл, чтоб не нам, - пробормотал я себе под нос.
- Что?
- Ничего. Давай фронт работ распределять.
- Думаешь, управимся вдвоём?
Я пожал плечами.
- Раз никто никуда не гонит и не торопит, почему бы в охотку не поработать? Нам же не приказали закончить всё позавчера, а то всё, конец света настал, бегом на авианосец. А коли так...

Никогда не любил убираться. Честно. Даже в моей родной берлоге вечно царил такой гадюшник, что...
Скажем так, у меня было несколько нахоженных тропинок — к местам удовлетворения потребностей — и всё. Остальное плавно зарастало паутиной, пылью и хламом.
Ничего удивительного, когда все маршруты годами проходят между кроватью, кухней и компьютером.
Но ради Мику я был готов наступить на горло некоторым своим принципам и вспомнить о том, что я вполне в состоянии привести помещение в порядок — если у меня будет достаточно веский стимул.

Стимул стоял рядом, хлопал огромными ресницами и источал аромат эвкалипта.
- Погнали, солнце ясное, - бросил я, намечая первоначальный маршрут.

Банки зелёного стекла с реактивами, по непонятным причинам разбросанные по всему помещению, заняли своё место на второй полке шкафа — в тесном соседстве с паяльными принадлежностями.
Мику некоторое время непонимающе смотрела на меня, но вскоре спохватилась и прошлась по комнатке миниатюрным смерчем, собирающим бытовую химию — место последней нашлось на полке номер три.