Закат сменили сумерки, а я продолжал наигрывать все партии, которые знал и помнил. Получалось всё лучше, девочки здорово надо мной поработали.
Было что-то медитативное в этом занятии. Не так мелодично, как гитара, конечно, не так романтично, как рояль. Я не представляю себе любовную серенаду на басу, но звуки мне нравились. Кажется, даже головная боль стала уходить. Самовнушение, скорее всего. В любом случае, сидеть и играть было лучше, чем лежать, прислушиваться к пульсирующей боли в висках и ломать голову над тем, что будет дальше.
Что же будет дальше...
Я старался не думать об этом, убеждал себя, что всё как-нибудь решится само собой. Убеждал так искренне, что сам поверил. Глупо отрицать реальность, но сейчас не хотелось допускать даже мысли о том, что всё может быть ненастоящим. Может оказаться просто затянувшимся счастливым сном.
Из-за высоких сосен и холма на западе темнело довольно рано, так что не было ещё и восьми часов, когда я перестал разбирать записи. Можно было включить свет, но глаза побаливали, так что я закрыл их и продолжил играть по памяти.
